Девушка с татуировкой дракона

Старший брат, Рикард, наконец взбунтовался и после серьезного конфликта, причины которого в семье никогда не обсуждались, уехал учиться в Уппсалу. Там он примкнул к рядам нацистов и в конце концов оказался в окопах Карельского фронта.

О том, что тем же политическим путем пошли еще два брата, Хенрик Вангер тогда не упомянул.

Харальд и Грегер Вангеры в 1930 году отправились вслед за старшим братом в Уппсалу. Между собой эти двое были очень близки, но насколько тесно они общались с Рикардом, Хенрик Вангер наверняка не знал. Известно, что братья примкнули к фашистскому движению Пера Энгдаля «Новая Швеция», и все последующие годы Харальд преданно следовал за Пером Энгдалем: он вступил сначала в Шведский национальный союз, затем – в «Шведскую оппозицию» и наконец – в «Новошведское движение», которое возникло после окончания войны. Его членом Харальд оставался вплоть до смерти Пера Энгдаля в 1990‑х годах, а порою даже оказывал солидную финансовую поддержку шведскому фашизму, который уже дышал на ладан.

В Уппсале Харальд Вангер изучал медицину и почти сразу попал в круги, которые проявляли большой интерес к теориям расовой гигиены и расовой биологии. Некоторое время он работал в Шведском институте расовой биологии и как врач стал одним из инициаторов кампании за стерилизацию «элементов нежелательного населения».

Цитата, Хенрик Вангер, том 2, 02950:

Но Харальд на этом не остановился. В 1937 году он стал соавтором – слава богу, под псевдонимом – книги «Новая Европа народов». Об этом мне стало известно только в 1970‑х годах. У меня есть копия, которую я дам вам почитать. Возможно, это одна из самых отвратительных книг, когда-либо выходившая на шведском языке. Харальд выступал не только за стерилизацию, но и за эвтаназию – за активную помощь в умерщвлении тех людей, которые не соответствовали его эстетическим вкусам и не вписывались в его представление об идеальной шведской нации. Иными словами, он агитировал за массовые убийства в книге, написанной безупречным академическим языком и содержащей все мыслимые медицинские аргументы. Надо избавиться от инвалидов. Не допускать увеличения доли саамского населения, которое отмечено монгольским влиянием. Психически неполноценные воспримут смерть как избавление. Это ведь так? Беспутные женщины, бродяги, цыгане и евреи… Можете продолжить сами. С точки зрения моего брата, Освенцим вполне мог располагаться в Даларна.

Грегер Вангер после войны стал преподавателем, а затем и директором гимназии в Хедестаде. Хенрик тогда предполагал, что после войны брат расстался с партией и навсегда выкинул из головы идеи нацизма. Умер Грегер в 1974 году, и, только разбирая его архивы, из его переписки Хенрик узнал, что в 1950‑х годах брат примкнул к абсолютно бессмысленной и идиотской секте – к Северной рейхспартии (NRP). В ее рядах он и оставался до самой смерти.

Цитата, Хенрик Вангер, том 2, 04167:

Получается, что трое из моих братьев были в политическом отношении больными людьми. Насколько больными они были в других отношениях?

Единственным братом, к которому Хенрик Вангер относился с симпатией, был Густав, который скончался от болезни легких в 1955 году. Его нисколько не интересовала политика, он считался отрешившейся от мира артистической натурой и не проявлял ни малейшего интереса ни к бизнесу, ни к работе в концерне.

Микаэль спросил Хенрика:

– Значит, сейчас в живых остались только вы и Харальд. Почему он переехал обратно в Хедебю?

– Он вернулся домой в семьдесят девятом году, незадолго до своего семидесятилетнего юбилея. У него здесь дом.

– Наверное, странно жить бок о бок с братом, которого ненавидишь…

Хенрик Вангер с удивлением посмотрел на Микаэля.

– Ты меня неправильно понял. Я скорее жалею своего брата, чем ненавижу; он – полный идиот… И это он меня ненавидит.

– Вот как?