Девушка у обрыва

Она пошла по голубоватым плиткам пола в другой конец зала к Андрею. Легкой походкой, в ярком оранжевом платье проходила она мимо УЛИССов, настороженно стоящих у непонятных мне приборов, мимо этого дьявольского нагромождения техники, – мимо всего того, что через несколько минут могло нас убить.

Но пришло время нажать красную кнопку. Я положил на нее палец и подумал: что я сейчас почувствую? Наверно, ничего не почувствую. Все произойдет мгновенно. В таких случаях напоследок люди всегда вспоминают что-то очень важное – так я читал в книгах. Что мне надо вспомнить – Надю, «Антологию»?

Я нажал красную кнопку и вспомнил в этот миг Нину. Вот она стоит у невысокого песчаного обрыва, отражаясь в тихой воде озера…

АКВАЛИД – ЕСТЬ!

Кнопка была утоплена мною в гнезде до конца. Но ничего не произошло. Только гул в зале стал громче. Он шел волнами, то замирая, то нарастая. Казалось, все эти бесчисленные агрегаты с трудом, задыхаясь, лезут куда-то в гору. УЛИССы, стоящие у приборов, подняли на минуту свои металлические руки в знак того, что все в порядке. Из стеклянного поднебесья слетел ЭРОТ и, расправив крылья, отрапортовал:

– Узлы системы омикрон-два вступили в действие. Неполадок нет.

Затем ЭРОТ улетел, а из люка выполз змей-горыныч и сообщил, что подземное хозяйство в порядке.

Я связался с Андреем по мыслепередаче и поздравил его с тем, что опасность миновала.

– Да, теперь все ясно, – ответил он. – Аквалид будет. Ты очень устал?

– Потерплю, – сказал я. – Ведь осталось всего четыре часа.

Через некоторое время я, согласно графику, нажал синюю кнопку, затем голубую. И вот в 7:39 утра была нажата последняя – белая с зеленым восклицательным знаком. После этого я откинулся на спинку кресла и задремал под негромкий гул агрегатов – этот гул был теперь ровным, убаюкивающим. Потом, сквозь дрему, я различил какие-то новые звуки. Где-то далеко, в середине зала, что-то падало через равномерные промежутки времени – падало с каким-то не то металлическим, не то стеклянным звоном. И вдруг я почувствовал, что кто-то коснулся моего плеча. Я открыл глаза. Передо мной стояла Нина.

– Вставай, соня, – сказала она. – Аквалид пошел!

– Кто пошел? Куда пошел? – не понял я спросонок.

– Ах, да идем же! Какой ты чудак!

Я окончательно проснулся, поглядел на Нину и увидел слезы в ее глазах.

– Что-нибудь опять неладно? – спросил я. – Ты плачешь.

– Да нет же, все чудесно. Я так рада за Андрея! Уж и поплакать нельзя…

– Ну, плакать надо было раньше, – резонно заметил я. – Часа так четыре назад. – И, встав с кресла, пошел следом за Ниной.

Мы долго шли по залу, затем свернули в какой-то закоулок. Здесь у стены стояли сменившиеся УЛИССы, – они будто спали стоя. Смежив крылья и прислонившись к могучим УЛИССам, словно малые дети, спали ЭРОТы. У их ног с потухшими линзами, без движения лежали ПИТОНы.

– Сонная семейка, – сказала Нина и походя дала щелчок ЭРОТу – прямо по лбу. Я хотел было сделать ей замечание и напомнить, что механизмы – слуги Общества и их надо уважать, но промолчал. Я знал, что она просто засмеется в ответ. Такой уж был у нее характер.

Мы шли по направлению к тем ритмичным звукам, к звонким ударам падения, которые я слышал сквозь сон еще у пульта. Звуки эти все приближались. Вот мы свернули в коридор между какими-то машинами, и я увидел Андрея. Он осунулся, глаза ввалились. У него был вид безумного. Он стоял перед большим агрегатом, а из квадратной пасти этого агрегата в металлический ящик, стоящий на полу, со звоном падали какие-то кирпичики, похожие на лед. Один такой брусок был у Андрея, и он его перебрасывал с руки на руку, словно боясь отморозить пальцы. У меня мелькнула мысль, что все это сплошная ошибка, что вместо своего пресловутого аквалида Андрей получил самый обыкновенный лед. Боясь высказать эту мысль, я нагнулся и схватил брусок. Но, схватив, я тотчас же выронил его. Брусок обжег мне пальцы. Он тяжело, с глухим звоном упал на пол – и не разбился.

– На, возьми мой, он уже остывает, – глухо сказал Андрей и сунул мне в руку свой кирпичик. Я взвесил его на руке – он был весьма тяжел. Потом оглядел его со всех сторон. Это было похоже и на лед, и на полупрозрачный металл, и на стекло, а вообще-то говоря, – ни на что не похоже.

– Значит, это и есть аквалид? – спросил я.

– Да. Это аквалид градации «А». Можно получить всякие другие разновидности, с другими свойствами. Но пока будем испытывать этот. Сейчас пойдем к КАИНу[37]. За ним будет последнее слово.

По крытому переходу мы направились в соседнее здание. Стены перехода были прозрачные. За ними лежали сугробы. На них ложился зеленый свет вращающегося прожектора. Состояние опасности кончилось.

Мы вошли в зал, посредине которого возвышался огромный агрегат. Он уходил далеко в глубь зала, нам видна была только его лицевая сторона с двумя круглыми большими циферблатами. Над ними белел телеэкран, а внизу чернело квадратное отверстие. Все это напоминало лицо какого-то сердитого великана.