Девушка в красном шибари

К нему присоединился второй попутчик

– Пошли разберемся.

Водка подарила им желание и смелость разобраться с нарушителем. Хлеб был, теперь нужно зрелище. Я тоже выглянул в коридор. Взрослая женщина стаяла в узком проходе и ругалась с щуплым, косоватым пареньком. Я пригляделся к нему, вспомнил, он в самом последнем отсеке развлекал детей, собравшихся возле него со всего вагона, точно пчёлы у улья. Потом я посмотрел нарушителям относительного порядка за спину, в самом последнем отсеке на боковушки сидел и плакал её ребенок.

Я – Успокойтесь вы, он блаженный, я этого приметил еще вчера, когда он с бабкой разговаривал не внятно. Соседи дигроды видимо ради хохмы ему налили. Он без корысти себя так ведет.

Ребята присмотрелись

1 – Да, и вправду дурачок.

2 -И что теперь? От того что он дурочек ему всё можно?

Я – Он видит мир по-своему и не понимает, что делает что-то ни так, он в этом не виноват, таким родился. Может отец пил, может мать наркоманка, а может просто, бог так захотел. В любом случае он этого пути не выбирал. Теперь бродит по свету и мучается.

Парни молча сели на свои места, дурачок уковылял восвояси, женщина всё гундела ему в след, ребенок плакал, поезд ехал как ехал, мир не изменился.

***

От чего парнишка пьёт?

От того что небосвод

Заслоняет бедствий смок.

Боль в душе его терзает

За людей переживает

Знает, видит, понимает

Как народ душой нищает.

Видит парень мир как есть

Без навязанных идей

От рожденья одарён

Видеть суть, а не бульон.

Видит он и не поймет

Гнева алчных скупцов

А народ не понимает

Почему он заливает.

Иные взгляды

чужие тараканы

Ещё одна рабочая суббота закончилась хорошо, сомнительных приключений за неделю на работе не случилось, а в воскресенье дали выходной. Никто даже не заморачивался по какому случаю выходной. У вахтавиков по договору нет выходных и праздничных дней, только межвахта. Так что бо́льшую часть жизни мы проводим в дали от родного дома. Именно поэтому все так обрадовались что даже не вникали, и не задавали вопросов. Конечно можно взять выходной если очень надо, но его не оплатят, поэтому его обычно никто не брал, да и незачем он в дали от дома, а вот если контора даёт выходной, то он как правило оплачивался.

Сомбреро направился ко мне, по пути прикрыв бейсболкой залысину на макушки.

– Артурка, встряхнём этот грешный город?

С его слов двух дюймовая залысина на родничке появилась в шесть лет, после того как в неё попала молния, когда он в деревне у бабушки пас гусей. В аккурат под ливнем гнал их через электрические столбы вдоль просёлочной, где в паре метров от него возникла шаровая молния, и начала кружить точно по его орбите, а потом БАХ, проснулся уже на печке у бабушки, с залысиной. С тех пор познал тайны буддизма и нирваны. Врёт? Не могу сказать. Мне тоже не особо верят, когда узнают что я родом из вахтового городка.

Костя был моим давнем другом. Мы познакомились в одном маленьком, но достойным северном городке. Он только устроился в контору в которой я на тот момент трудился, и его подселили в мою штатную квартиру. В день его приезда расплескались морозы. Минус пятьдесят шесть. На улицу нельзя было выйти. Еле дунувший ветер пронзал ребра до хруста, игнорируя любую одежду. Молочные завитушки дыхания не растворялись в атмосфере. Они жили полноценной жизнью, точно шлейф трубы мчащегося паровоза, оставаясь на своём месте неподвижно и не теряя густоту. Три дня мы пили горькую, рассказывая друг другу вахтовые истории бескрайнего севера. Я сразу полюбил его за своеобразную харизму и богатый внутренней мир.

Рабочий день официально закончился и мы ринулись предвкушать. В начале мы собрались всем коллективом в квартире Бормана и подогрелись там, затем наши интересы разделились, кто-то остался на квартире, некоторые ушли в бар, другие ринулись в ночной клуб, мы с Сомбреро направились на балкон, к Анне. Костя человек живой и динамичный, про таких говорят –«сорви и выкинь», но под градусом он ещё хлеще, будто под конским возбудителем, фантастически активный. Сомбреро ворвался в стабильную жизнь кафе растрясая всё на своём пути, заставляя своей аурой атомы собственной периферии нестись, нарушая законы физики. И без того весёлые, танцующие девушки, запрыгали словно мячики при его приближении; унылые синиботы находили в себе силы встать из салата; тамбур в спешке покидали, в угоду танцулькам. Кафе вращалось вокруг Сомбреро подобно земле, вращающейся вокруг солнца.