Девушка за спиной (сборник)

– Да, – обрадовался Роман. – Да! Но на следующий день она сама зашла в номер. Перед обедом. Мама плавала в бассейне, а она зашла. Я дал Леше денег, попросил занять нам в кафе столик и заказать мороженое и вел ждать там.

– И что? – спросил я.

– Да, – сказал он. – Была победа, и было ярко и красиво. А потом она говорит: «Можешь дать мне триста долларов до конца смены?»

– Дал?

Он покачал головой, улыбаясь.

– Я ей говорю: «Зачем триста долларов, которые надо возвращать? Лучше сто и возвращать не надо. Мне будет приятно, если подарок купишь себе ты, а не я, у кого вкус не всегда соответствует ожиданиям».

– Взяла? – спросил я.

– Взяла, – сказал он. – Конечно, взяла. Скромный подарок, от чистого сердца.

Мы помолчали. Без эмоций – просто потому что история кончилась.

– А ты стихотворение когда написал? – спросил я. – До или после?

– После, – сказал друг. – Конечно, после. «Вот вода, плещет волна. А вот луна, сияет одна».

Я посмотрел на него внимательно.

– А дальше?

– Дальше не помню, – посетовал Роман. – Надо сходить в гараж и открыть тайник.

– Короткие стихи легче запоминать, – сказал я. – Хочешь какое-нибудь прочту?

– Конечно, – сказал друг. – Вот только коньяк за твое здоровье выпью.

Он выпил. И попросил продолжить наш поэтический вечер.

Я сказал:

Я помню эти губы в мае,И эти ноги в сентябре.И эти слезы в декабре…А память в январе – пустая.

Мы помолчали. Потом он сказал:

– Давай за Сережу!

И поднял бокал.

Я даже не спросил за какого. И так было ясно.

Картошка

Мне было девятнадцать, и вот уже ровно год, как у меня не было денег. Никаких, за исключением стипендии. Да и та превращалась не пойми во что.

То ли дело – осень 1989-го. Первый курс МЭИ, энерго-физический факультет, отделение «Атомные электростанции». Сорок рублей базовая стипендия и еще тридцать от Министерства атомной энергетики.

Семьдесят рублей в месяц – это вам не шутки. Папа получал двести двадцать, хоть и не был электриком. Мой обед в студенческой столовой стоил шестьдесят копеек, а на моей сберкнижке лежало бабушкино наследство – тысяча восемьсот рублей.

Но я покупал на эти семьдесят рублей три книжки на черном рынке в месяц.

Двухтомник Стругацких стоил пятьдесят. «Девять принцев Амбера» стоила пятьдесят…

Пора остановить этот поток воспоминаний, пока он не превратил историю в задачу из учебника арифметики.

Мне было девятнадцать. В восемнадцать, когда я ушел в академку после первого семестра, я проработал год продавцом газет. На «Пушкинской» и на «Белорусской». Времена были свободные – ни крыши, ни рэкета. Закупился с утра у оптовика, привез сумку с прессой на точку, разложил столик – и пошло-поехало.

Деньги были шальные, как и время. Потом они кончились, потому что надо было возвращаться в институт.

У меня за плечами были три года в карате. Иногда пять тренировок в неделю. Тренер подбивал меня поехать на финальный отбор юношеского чемпионата страны, но я отказался. В спорт уходить не хотелось, а если не уходить – то зачем усложнять?

Вернувшись в институт, я посмотрел на доске расписание и побрел к аудитории в ожидании встречи с незнакомыми пока людьми. Встал у двери за пятнадцать минут до лекции и приготовился ждать. Первый пришел Женя, мрачный ботаник в очках. Я подошел, поздоровался.

Он пожал мне руку без всякого интереса и достал из сумки свежий «Спорт-Экспресс». (Через неделю у нас уже был график – мы покупали газету по очереди, чтобы не палить зря деньги. В валютном эквиваленте моя стипендия уже упала до семи долларов.)

Женька читал пятую страницу, приблизив газету вплотную к толстым стеклам очков. Отчеты о НХЛ, как сейчас помню.

– Любишь спорт? – спросил я.

Он кивнул. Словно отгоняя от себя надоедливую муху.

– А какие спортивные секции на потоке? – снова спросил я.

Он понял, что я не отстану. Сложил газету и убрал в сумку.

– Лыжная. Футбольная. И еще спецназ.

При слове «спецназ» я зашевелился. Вспомнил былое, запах раздевалки, выцветшее от пота и стирок черное кимоно, голос тренера.

– Ой, – сказал я. – А к кому можно прийти, чтобы записаться?

Он посмотрел на меня с недоверием.

– У меня черный пояс по карате, – пояснил я. – Правда, всего первый дан, но все равно… Там кто из нашей группы?

– Я, – сказал Женя со своим вечным мрачным настроением.

– О-о, – протянул я, не зная, что еще сказать, и повторил: – О-о…

– У меня минус семь, – сказал он и поправил очки. – Еще Лена ходит, у нее врожденный порок сердца, ей обычные нагрузки противопоказаны. Приходи…

Женька был страшный приколист и редкая умница. Я у него списывал задачи по квантовой механике. И безумно вывел его из себя, когда единственный в группе получил пятерку по «теории атомных станций».

Просто повезло. Вытащил именно тот единственный билет, который не только знал, но и понимал. Я был бы рад и тройке. К пятому курсу я понимал, что вряд ли буду работать по профессии. А Жене поставили четверку. Он знал всё, но начал спорить с профессором и доспорился до потери одного балла.