Девушки на выданье. Бал дебютанток

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

Он часто был у нас, гостил, и все мы и весь дом полюбили пылкого доброго юношу. Он ходил с нами в лес, учил меня стрелять из лука; и наконец понемногу рассказал всю свою жизнь и вверился мне вполне. Тогда спросила я его рассказать мне первое впечатление, которое сделала я на него, и вот ответ его. «Вы взошли в комнату и удивили меня вашим станом. В нем не видел я того несносного жеманства, той ужасной затянутой тонины, которая так не нравилась мне в других. Мне же сказали, когда я спросил про вас, что вы Оленина и фрейлина! Я этому не хотел верить, потому что там еще сказали мне, что все фрейлины стары и дурны. Наконец вы пошли гулять. Скучая быть с людьми, с которыми я не любил сообщество, и помышляя о любезном крае, я пошел по одной существующей дорожке. Прошед мимо вас, я скоро услыхал, что зовет меня Софья и вместе милый голосочек ваш произнес: „Ах, пожалуйста, подите сюда“. Я удивился и подошел: вы стали со мной говорить и так пылко, искренно, так чувствительно, так умно, что я подумал: „Так молода, а как разумна: какая доверенность! какая искренность, она не знает меня и вверяет тайну[69], боится, чтоб для нее незнакомый совсем человек не подвергся опасности, и напоминает ему священное имя отца, чтоб дать силу своим просьбам и советам, не зная меня, остерегает против дурных людей“. Все это удивило и восхитило меня, я узнал, что в вас есть душа чувствительная и что лицо не обмануло меня. Я не могу описать, что чувствовал, смотря на вас, вы так меня удивили и восхитили».

А мое какое было первое впечатление. Когда он подошел к нам в саду и стал говорить с таким чувством, с такою душою, я сей час поняла, что он пылкий и добрейший из людей. Глаза его блистали, все изъясняемые им чувства и мнения показывали ум чистый, рассудительный, душу непорочную и благородную. Казалось, что с первой минуты нашего разговора мы поняли друг друга. Лице его, перед тем грустное, сделалось живым, глаза, до того незначащие, заблистали умом и чувствительностью. Когда встречались наши глаза, то казалось, что мы оба удивлялись друг другу. Мы забыли про Софью и только занялись тем разговором, который так интересовал нас обоих. Мы стали играть в кольца, два молодые пажа предложили мне свои услуги: один держал шаль мою, другой подымал роняемые мною кольца. Казак стоял и смотрел. А я, я была <в> восхищении от нашего разговора и чуть не прыгала на месте. Мы стали собираться ехать. Я гордо поблагодарила услужливых пажей. Подошла к нему и сказала, что надеюсь, что он будет к нам. Светской молодой человек верно бы повернул в свою пользу настоятельность, с которою я звала его к нам; особливо если б имел его стан, ловкость и приятную физиономию. Но милый этот сын природы умел лучше понимать меня и не увидел в моем поведении ничего предосудительного: он видел в нем чувство простое, не любопытства и не глупого кокетства, а просто желание сердца успокоиться. Мы поехали: всю дорогу думала я об молодом моем герое, все дрожала от нетерпения, чтоб он не нашел странным нашего приглашения, чтоб побоялся ввериться негодяям незнакомым. Прошло два дня. Приехал батюшка и сказал, что у него был Казак и что он очень интересен, что приедет с Алексеем. Как часто в этот день поглядывала я на дорогу и как забилось сердце мое, когда увидела я коляску Алексея и в ней высокого мужчину в казацкой шапке. Кто бы прочитал эти строки, подумал, что любовь действовала во мне тогда. Тот ошибется, и я пожалею от души об том, которой не может различить между благородным чувством желать знать об участи несчастных и <чувством> той пустой любви, которую называют англичане to be in Love.

Пребывание его в деревне