Девушки в розовом

Мы выбрали паэлью, и я уже приготовилась размораживаться и жаловаться Ленке на разрушенную этим говнюком жизнь, но вместо этого начала улыбаться и отбивать вилкой ритм фламенко. Я смотрела на мальчика на сцене, а мои ноги непроизвольно двигались под столом. Когда-то в детстве я занималась танцами, и знакомые звуки воскресили желание двигаться. Посетители вяло жевали национальные испанские блюда и на сцену, кроме меня никто не смотрел. Молодой человек случайно поймал мой взгляд и, как мне показалось, стал петь специально для меня. Зазвучало танго, парнишка сошел со сцены и пошел по направлению к нам. Мы с Ленкой глупо засмеялись и спрятали глаза. Испанец протянул мне красную розу и жестом пригласил на танец.

— Да иди ты, иди! — стала пихать меня подруга. — Когда еще так оторвемся!?

И я пошла. Музыка звучала то томно и обволакивающе, то жестоко и властно. Откуда-то из юности всплыли жесты и движения ног. Спина подтянулась и приобрела горделивую осанку. Началась магия танца. Резкие повороты корпуса и сильные всплески рук, сменялись восточной гибкой пластикой. Юбка струилась вокруг ног, а роза в моей руке говорила о страсти. От случайных касаний партнера, соски на груди отвердели и совершенно неприлично стали топорщиться под тонким шелком блузки. Мальчик наклонялся к моему уху и шептал по-испански вероятно что-то очень нескромное. Легкие прикосновения губ заводили меня, и я почувствовала, что через несколько мгновений потеряю голову. Хотелось отдаться ему тут же, сейчас же, немедленно. Было наплевать на людей, на Ленку, на обслуживающий персонал. Посетители перестали жевать и стали подбадривать нас хлопками. Я шла в танце за этим мальчиком, забыв обо всем. О глупом Павлике, о сковородках, о потерянной любви. Я почувствовала себя сильной и юной. Мне снова захотелось двигаться и жить.

Когда все закончилось, и юноша подвел меня к столику, зал разразился аплодисментами. Раздавались возгласы: — Какая женщина! Повезло парню!

Ленка дернула меня за рукав, и что-то быстро зашептала. Сначала я даже не смогла сообразить, о чем это она говорит. Я витала в своих эротических фантазиях и мечтала, как испанский юноша пойдет меня провожать.

— Да очнись ты! Глянь потихоньку на вход. Там Павлик твой разлюбимый стоит.

Я повела глазами и увидела мужа. На его лице было написано удивление и… желание. Все мои романтические выдумки разом улетучились, и я стала собираться. Секса с другим мужчиной мне больше не хотелось. Ленка ворчала, злилась на испорченный вечер, но в итоге смирилась и ушла со мной. Вечером он позвонил. Не испанец — муж!

— Как ты думаешь, — спросил он, — идиотизм лечится?

— Ты это к чему? — зло отозвалась я, ожидая приглашения в ЗАГС для подачи документов на развод.

— Я это к тому, что признаю себя хроническим идиотом, и это, видимо, неизлечимо. Прости и прими назад. Ты самая красивая, самая прекрасная женщина в мире!

— Последний год ты этого не замечал, — возразила я и, бросила трубку. Мириться не хотелось. Во мне еще кипела горячая кровь Кармен, а испанские женщины обиды так быстро не прощают.

На следующий день он извел меня звонками.

— Я сделаю для тебя все, что ты хочешь, ты только попроси…, — умолял Павел. Я повеселела, снова захотелось жить и смеяться.

— Слабо стать мачо? — уже вовсю развлекалась я. В ответ он засопел и повесил трубку.

Потом у Ленки был день рожденье, и я не знала, как избавиться от мужского внимания. Настроение с каждым днем улучшалось и улучшалось. А почему бы и нет? После ресторана со мной что-то произошло. Как ни избито звучит я, словно птица феникс, возродилась из пепла. Мужчины стали одаривать комплиментами, а женщины завидовать фигуре. На работе прибавили оклад и обещали скорое повышение. Все складывалось как нельзя удачно. Все, кроме личной жизни. Я пыталась представить себя в постели с каким-нибудь другим мужчиной, но не удавалось. Необходимо было признаться себе в том, что я любила Павла, и кроме него мне был никто не нужен.

Через неделю я возвращалась домой из парикмахерской, тихо мурлыкая испанскую мелодию. У подъезда стояла знакомая машина. Пришлось сделать вид, что ее не заметила, но не тут то было! Дверь распахнулась и оттуда, словно колобок, выкатился пока еще мой муж с алой розой в зубах. Из авто раздалась знакомая мелодия испанского танго. Но! Боже! Во что он был одет! Человек, который ненавидел джинсы и кроме костюмов не представляющий на себе никакой другой одежды, был облачен в подобие испанского костюма. Тугие черные брюки плотно обхватывали не худые ягодицы, кружева красной рубашки развевались на ветру, а начинающую седеть голову украшала черная широкополая шляпа! Он бухнулся передо мной на колени и схватил за руку.

— Как тебе мой прикид? — спросил он, грустно улыбаясь. — Ведь я похож в нем на крутого мачо? Теперь надеюсь, ты меня простишь? Видишь! Я выполняю любые твои прихоти.

Подул холодный осенний ветер, и я испугалась, что Павлик простудится. Сняв с него шляпу и поцеловав в редеющие на макушке волосы, я сказала: