Диадема Марии Тарновской

– Сейчас узнаю у следователя, – пообещал он. Я ждал его, сидя как на иголках. И когда он заявил, что в нашем с Надеждой домике был только чемодан на колесиках с вещами жены, мое сердце болезненно сжалось. Оставленная без присмотра, диадема Тарновской стала легкой добычей.

Неужели моя бывшая возлюбленная (слово бывшая больно ранило мою душу) отправила Надежду на тот свет и украла диадему? Я размышлял над ее поступком целый час, не смог найти ответ и, наконец, забылся беспокойным, тревожным сном.

Глава 58

Москва, 1907 г.

Мария безмятежно спала, вспоминая вкусных перепелок в красном вине, которых они ели в ресторане с Прилуковым три дня назад, когда ее разбудил грохот в прихожей. Испуганная горничная что-то заговорила, затрещала, голос Доната вторил ей, и Тарновская вскочила с постели, кутаясь в халат.

Она спустилась в прихожую, столкнувшись нос к носу с заспанной Агафьей, от которой исходил кислый запах постели, и уставилась на присяжного поверенного:

– Что случилось, Донат? Вы никогда не приходили ко мне так поздно! – От гнева и удивления она перешла на «вы».

Он встревоженно посмотрел на нее, и его белое как полотно лицо заставило ее содрогнуться.

– Что случилось?

Прилуков мельком посмотрел на горничную, продолжавшую скромно стоять в углу, будто ожидая приказаний, и процедил:

– Давай поднимемся в спальню. Агафья, приготовь нам два кофе.

Угрюмая горничная поплелась на кухню, что-то шепча под нос, и Донат, взяв под руку Марию, поднялся с ней в спальню.

На пороге она остановилась и скинула его руку.

– Вы скажете наконец, что случилось?

Донат вытер пот и опустился на стул:

– Мария, нам нужно бежать.

Она застыла как соляной столп:

– Куда? Зачем?

Прилуков поежился и сбивчиво заговорил:

– Я растратил деньги. Целых восемьдесят тысяч. Поверь, это очень много. Самое страшное, что деньги моих клиентов, которые мне доверились. Когда все станет известно, меня могут посадить в тюрьму. А я не хочу в тюрьму, Мария. – Он опустился перед ней на колени: – Прошу тебя, поехали со мной.

Она села на разобранную кровать и расхохоталась:

– Мне хорошо и в Москве, мой дорогой.

Какая-то сила стукнула его в грудь, дернула за сердце, сразу отозвавшееся острой болью, и Донат поморщился:

– Все это я делал ради тебя. Ты знаешь. Я тратил на тебя пять тысяч в месяц и в один прекрасный день остался без гроша.

Она закусила губу:

– Значит, во всем виновата я. Тебе не хватило ума заработать деньги, и ты решил их украсть. В чем моя вина?

Донат обхватил ее колени:

– Мария, любовь моя, не бросай меня. Я возьму билеты на корабль, и мы поедем в Алжир. Там отсидимся, пока все это не закончится. Ты же хотела, чтобы мы уехали в Париж.

– Хотела, но в Париж, а не в Алжир.

Он упал на ковер и зарыдал.

Мария задумалась. В ее голове волнами проносились мысли. Конечно, Москву покидать не хотелось, но одной невозможно выжить в этом дорогом городе. Не возвращаться же в Киев, в самом деле. Может быть, лучше поехать с ним? Кто знает, вдруг это продлится недолго, и не пройдет и года, как они вернутся обратно.

– Встань, – приказала ему женщина, и Донат тотчас поднялся, испуганно глядя на любимую.

Он не мог прожить без нее и дня и не представлял, как оставит ее здесь. В таком случае уж лучше тюрьма.

– Скажи, Донат, ты истратил все деньги клиентов? – спокойно поинтересовалась Мария.

Прилуков вздрогнул:

– Нет. В сейфе еще тридцать тысяч.

Она наклонила голову:

– Я поеду с тобой, если ты возьмешь оставшиеся деньги.

Юрист растерянно заморгал:

– Все деньги? Но в таком случае мне никогда не расплатиться с ними.

– К черту! – перебила его женщина. – Все к черту. Ты предлагаешь мне поехать с тобой, а у самого почти нет денег. Скажи, долго ли мы там протянем? У нас должно быть достаточно средств, хотя бы на первое время. Поэтому… – Мария сделала паузу и выдохнула: – Ступай и возьми оставшиеся. Ну… Поспеши, пока не рассвело.

Прилуков поднял руки:

– Что ты со мной делаешь?

– Учу тебя жизни, дурак.

Как старая кляча, он поплелся к выходу, думая о своей ненормальной любви к этой женщине. Она приворожила его, сделав рабом, теперь он не мог ступить без нее и шагу и был готов, как собака, лизать ей ноги.

Странно, но эта большая любовь не приносила радости. Он страдал – и страдала его семья. Жена давно знала о Марии, пыталась вразумить его, – и все было бесполезно. Тарновская вошла в его плоть и кровь.

Пошатываясь, Донат вышел из особняка и остановился возле фонаря, облокотившись на него, как на спасительную трость. Он вспомнил о детях, которые всегда радовались его приходу, не догадываясь, что отец давно променял их на женщину… Женщину, которая толкнула его на преступление.

Проведя рукой по лбу и словно стряхнув наваждение, Прилуков твердо зашагал к конторе. Если с ним что-то случится, супруга и дети не должны остаться без средств к существованию.