Дядя самых честных правил 3

Тюфякин не выдержал первым и бросил в меня “молот” — боевое заклятье, больше подходящее для работы по шеренгам солдат. Такое размажет по земле тонким слоем и не заметит. Единственный недостаток — летит медленно и легко сбивается чем-нибудь горячим.

С Диего работу против “молота” мы отрабатывали, и я играючи порвал заклятье на эфирные тряпочки. А следом кинул в Тюфякина всполохом. Только не обычным, а состоящим из трёх частей, будто поезд из трёх огненных вагончиков.

От первого князь отмахнулся, второй разбил взмахом руки, а вот третий до него добрался. Тюфякин успел выставить ладонь, смазал удар, но пламя его достало, пусть и не в полную силу.

— Дьявол!

Пока он стряхивал языки пламени, я швырнул парочку “эльмских огней”. Диего была бы довольна — классическая дуэль как по нотам. Теперь додавить задиру и вынудить сдаться: его убийство могло обернуться плохими последствиями.

Не зря Тюфякин смотрел на меня снисходительно, ох, не зря. У него имелся реальный боевой опыт, и дуэли были для него лёгкой прогулкой. Получив от меня всполохом, а затем “эльмским огнём”, поручик завёлся, отбросил правила и шандарахнул в мою сторону боевым армейским заклятьем.

Не знаю, что он применил, но штука вышла убойная. Что-то вроде “молота” только больше раз в пять, да ещё и приправленная огненным боем. Таким хорошо работать по площадям против атакующей конницы или крушить вражеские батареи целиком. Использовать подобное волшебство на дуэлях считалось бесчестным, но осудить Тюфякина было некому.

— Костя!

Выкрик Кижа потонул в грохоте и дыме от заклятья. Снег вокруг превратился в пар, окутав меня облаком, а огонь подсветил всё это великолепие адским пламенем. Красиво, ёшки-матрёшки, подумалось мне напоследок.

* * *

Злая школа Диего не прошла даром. Большую часть заклятья мне удалось увести в землю. Лет десять на этом месте не будет ничего расти, но меня такие мелочи не беспокоили. Остаток эфира, достаточного, чтобы поджарить слона целиком, спалила защитная татуировка. Ух, как жжётся! Ничего, в следующий раз контратакую быстрее и не доведу до таких потрясений.

Прежде чем дым и пар развеялись, я поднял руки и вздёрнул Анубиса. Знаки! Силы, Тильды и ещё раз Силы. А стык в стык, под углом к ним, три Знака огня, вращающиеся как циркулярные пилы. Эфир, Анубис! Ещё эфир!

Едва стал виден торжествующий Тюфякин, я запустил связку в него. Ух, как пошло! Сейчас посмотрим, как ты с этим справишься!

Князь не справился. На автомате стал отбиваться всполохом, кинул “молот” и выставил ладонь с банальным щитом.

— А-а-а!

Он закричал, когда рука переломилась в запястье и стала короче на целую ладонь.

— Уууу!

Зажимая культю, Тюфякин упал на колени. Кровь марала снег вокруг него алым, не собираясь униматься.

— Помогите-е-е-е!

Один из прапорщиков бросился к Тюфякину, на ходу вытаскивая из кармана платок. Нет, здесь нужен ремень, чтобы перетянуть руку и остановить кровь, а не тряпочка.

— Сволочь!

Второй прапорщик застыл на месте, вылупился на меня и беззвучно зашептал что-то. Лицо его покраснело от напряжения, и через секунду он бросил в меня “молот”. Почти одновременно секундант-подпоручик обрушил огненный всполох на Кижа.

Да что за люди-то такие?! Напасть во время дуэли? Убью!

Эфир забурлил вокруг меня. Тяжким усилием, словно поднял в одиночку карету, я отбил “молот” в сторону.

В груди лопнули струны, удерживающие Анубиса. Талант рванул наружу, рыча и разбрасывая вокруг тёмные протуберанцы. Одно из магических щупалец добралось до прапорщика и рассекло ему горло.

Нарушитель дуэльного кодекса захрипел. Булькая, начал заваливаться на спину. А щупальце уже втягивалось в мою грудь, таща за собой призрачное мерцание, вырванное из прапорщика.

Я повернулся в сторону секунданта, но было поздно. Тот уже оседал на траву, закатив глаза и держась за рассечённую грудь. А над ним стоял Киж — в тлеющей одежде, с лицом, вымазанном чёрной сажей, и белыми от бешенства глазами.

— Нельзя! Так! Делать! — заорал он и пнул мёртвого секунданта. — Вот тебе, урод!

— Дима, прекрати.

Резкий сброс эфира высосал из меня все силы. Я пошатнулся и тяжело опёрся о саблю, отмечавшую барьер.

* * *

Они все были мертвы. Секунданта убил Киж, я разделался с прапорщиком, а Тюфякин с помощником стали жертвой случайности. “Молот”, который я отбил, ударил в них рикошетом, не оставив ни единого шанса. Смотреть на их останки было страшно, и я отвернулся.

— Боевые заклятья на дуэли, вмешательство секундантов в поединок, — Киж пнул труп последний раз, — за такое смерти мало. Константин Платонович, разрешите я их в озеро выкину? Недостойны они похорон на освящённой земле.

— Хватит, — я с трудом вдохнул, — смерти всегда достаточно. Лучше помоги мне.

Дуэль высосала все силы. Даже стоять было сложно — колени подгибались, будто из них вынули кости.

Киж бодрой рысцой подбежал ко мне, поддержал, помог одеться и довёл до коня.

— Сейчас поедем, Дмитрий Иванович, сейчас.