Дядя самых честных правил 3

* * *

— Господа! — пруссак учтиво поклонился в седле. — Рад видеть фас в этот чудесный день.

Мы с Суворовым тоже поклонились.

— Да, чудесный день, господин оберст.

— И такая замечательная фстреча! Как хорошо, что я фас найти здесь.

— Действительно, отличная встреча, — я широко ему улыбнулся. — Жаль, что она будет скоротечна.

— Ах, что фы! Я надеюсь, что мы ещё не скоро простимся с фами.

— Нет-нет, — Суворов тоже включился в игру, — мы очень торопимся, господин оберст. Боюсь, мы не можем вас утруждать нашим обществом.

— Ничуть, господа! Мне достафит наслаждение общаться с фами. Прошу проехать со мной. Мой полк будет рад фидеть таких гостей.

— Увы, милейший, но мы никак не можем задерживаться. Спешим! В следующий раз…

— Я не приму фашего отказа, господа. Фы и фаши люди поедете со мной. — Пруссак осклабился, встопорщив рыжие усы, и стал похож на таракана. — Сегодня фы мой гость.

— Простите, сударь, но мы вынуждены отклонить ваше предложение. Но если вы настаиваете, мы можем пригласить в гости уже вас.

— Хах! — он рассмеялся, скрипуче и неприятно. — Фы смешите меня. Мои кирасиры гораздо лучше умеют фстречать таких гостей. Ап! И фы уже приглашены. Ну, или отдыхаете ф дерефянных коробочках под этими замечательными ёлками.

Анубис у меня в груди заворочался и начал подниматься. Почувствовав движение эфира пробудились Таланты Суворова и пруссака. Воздух между нами потёк будто раскалённый, а плюмаж на треуголке оберста распушился от наэлектризованности. Отчётливо запахло озоном, как перед грозой.

— Значит, — пруссак обвёл нас тяжёлым взглядом, — фы есть не хотите принять моё фежливое приглашение?

— Боюсь, вынуждены вас огорчить, любезнейший.

— Тогда, — он показал зубы, — фы огорчитесь фдфойне. До смерти огорчитесь.

— Дорогой оберст, как бы вы сами не расстроились до смерти от нашего отказа.

— Что же, — пруссак кивнул, — посмотрим. Через дфе минуты мы будем иметь честь атакофать фас.

Мы раскланялись и разъехались к своим войскам.

* * *

— Александр Васильевич, мне нужна ваша помощь, — почти шёпотом я попросил Суворова. — Дайте команду драгунам расступиться и пропустить пушку.

— Надеетесь сдержать их одним залпом?

Я пожал плечами.

— Как получится. Может быть, успею дать три выстрела.

Суворов посмотрел на меня недоверчиво и покачал головой. Ну да, обычное орудие перезарядить точно не получится. Но у меня в рукаве есть козырь, который ещё никому не показывал.

— Верьте мне, Александр Васильевич, — я улыбнулся, — обещаю, что не подведу.

За спиной послышался лязг и топот копыт. Даже оборачиваться не требовалось, чтобы понять — пруссаки строятся для атаки. Мы с Суворовым, не сговариваясь, ускорили лошадей.

— В две шеренги! К залпу по команде!

Суворов принялся выстраивать драгун. К счастью, он помнил мою просьбу и дал команду освободить проход. Я направил туда коня и через пару секунд спрыгнул возле пушки.

— Взяли! — я скомандовал Кижу и Ваське. — Выдвигаем!

Втроём мы выкатили орудие вперёд, за строй драгун. Времени уже не оставалось, кирасиры перешли мост и начали разбег. Блеск поднятых палашей, чёрные кирасы, топот копыт.

— Огонь! — я скомандовал сам себе и ударил ладонью по запальному Знаку.

Глава 36 — Эльза

Выстрел оглушил меня. В полной тишине я наблюдал, как двойной выстрел жахнул навстречу пруссакам.

Магическую защиту то ли самого оберста, то ли одного из офицеров, прикрывавших строй, раскалённый эфир расколол, как яичную скорлупу. Дзинь, и нет никакого щита, поднятого Талантом. И горящие эфирные сгустки ударили в колонну атакующих кирасир.

Первые ряды всадников просто испарились. Эфир распылил их на атомы и развеял полупрозрачным дымом. Ёшки-матрёшки! Что за жуткое орудие я собрал?

Но двойной выстрел не распался, а влетел в следующие ряды пруссаков. Мощности испарить всадников уже не хватало, но механические лошади для заряда оказались будто пластилиновые.

Магические движители соприкосновения с раскалённым эфиром не выдержали. Бух! Бух! Бух! Накрывая всё вокруг стальными осколками, движители взорвались.

Из первой волны всадников не осталось никого. Одних разорвало, других посекло взрывами, третьих выбросило из сёдел. Атакуй они развёрнутым строем, огонь “близнят” не нанёс бы такого ущерба. Но на узкой дороге пруссаки сжались в колонну и получили сполна.

— Заряжай! — рявкнул я.

И сам же влил в Печати пушки эфир из Анубиса.

— Целься!

Стволы повернули, беря под прицел мост.

— Огонь!

Стрелы раскалённого эфира перечеркнули мост, снося всё на своём пути. В воздухе разлетелись в разные стороны куски механических лошадей, человеческие тела и стальные полоски оружия пруссаков.

Не знаю, может быть, они кричали, но я ничего не слышал, оглушённый “близнятами”. Да и не хотел бы знать, как звучат предсмертные крики десятков людей. Враги, они и есть враги — если бы не я их, через минуту они бы растоптали меня.

— Заряжай! Целься! Огонь!

Третий выстрел снёс только троих всадников на другом берегу реки. Слишком неудобный угол был для стрельбы, да и я поторопился.

Ещё раз выстрелить? Нет, пожалуй, стволы “близнят” и так раскалились, грозя разрушить Печати.