Дядя самых честных правил 6

В дверь коротко стукнули, и в кабинет заглянул орчонок Афонька.

— Вызывали, Константин Платонович?

— Позови Настасью Филипповну, — орчонок исчез, и я вернулся к Агнес. — Сударыня, давайте сделаем так. Вы задержитесь у нас на пару дней и проведёте завтра пробный урок. Я буду присутствовать и, если меня всё устроит, сделаю вам предложение о работе. Согласны?

— Да, вполне.

По глазам было видно, что ей хотелось получить ответ прямо сейчас, а не устраивать бесплатные демонстрации. Но девушка подавила раздражение и сдержалась. Можно поставить ей плюсик за это.

— Звали, Константин Платонович? — официальным тоном спросила Настасья Филипповна, входя в кабинет. Вот уж чего не отнять у старой ключницы, так это чувства такта — при гостях она показывает, кто тут хозяин, а наедине обращается как с любимым сыном. И никогда не путает, когда что положено.

— Да, Настасья Филипповна. Наша гостья задержится у нас на несколько дней. Будьте добры, покажите ей комнату и помогите устроиться.

Ключница, со всем нужным политесом, увела Агнес, и мы остались с княгиней одни.

— Марья Алексевна, вы её специально подбирали?

— А что такое? — княгиня сделала удивлённое выражение лица, но в глазах плясали бесенята. — Хорошая девочка, умненькая.

— Может, и хорошая, но слишком уж милая. Такая милая, что может плохо повлиять на обстановку в доме.

Марья Алексеевна рассмеялась, обмахиваясь веером.

— Ой, Костя, я тебя умоляю! Если девочка будет хорошо учить, то с остальным ты легко справишься. Да и чуточку перца добавить в твою жизнь не помешает, если хочешь знать моё мнение. А то закопался в свои бумаги, в мастерских часами просиживаешь, тренировки каждый день. Будто старик какой или монах, ей-богу.

— Вот только перца мне и не хватало на хвост насыпать. Спасибо, Марья Алексевна.

— Ничего, ты мне ещё спасибо скажешь. Слишком серьёзный последнее время.

— Не я такой — жизнь такая. Кстати, а почему она нигде дольше года не задерживалась? Не знаете, случаем?

— Потому же, почему ты её брать не хочешь. Слишком, как ты говоришь, милая для мужских глаз. Рано или поздно обязательно кто-то начинал зариться на бедняжку. А в солидных домах на такое косо смотрят. — Марья Алексевна перестала улыбаться и попросила: — Костя, девочка и правда разумная, за неё моя подруга старая просила. Ты подумай ещё раз, присмотрись к ней. Я буду очень признательна, если ты её на год-другой возьмёшь наставницей.

— Хорошо, — я кивнул, — присмотрюсь и подумаю.

* * *

Остаток дня пролетел в делах и заботах. Взяв в компанию Кижа, я отправился сначала в мастерские.

— Дмитрий Иванович, — спросил я по дороге, — а чего ты такой весёлый? Куда меланхолия девалась?

— Так развлёкся, Константин Платонович. Вон как здорово пошумели в Рыбино — от души, с размахом.

— А что с гитарой?

Киж передёрнул плечами.

— Мутное дело ваша музыка, Константин Платонович. Ноты эти, струны, лады. Может, ну её, а? Честное слово, ничего толкового из меня не выйдет.

— Давай так, Дмитрий Иванович. Выучи хоть одну песню и закончим на этом.

— Одну?

Я кивнул:

— Одну, но чтобы мог сыграть и спеть.

— Согласен. Одну я точно осилю.

Он облегчённо заулыбался. А я, если честно, не рассчитывал на результат: скорее всего Лукиан прав, и покойника нельзя обучить новому. Но пусть лучше Киж будет занят делом, хоть и безнадёжным, чем снова ходит с мрачным лицом.

Мастерские встретили нас криками и руганью. Мои будущие «деланные инженеры» собрались кружком и дружно орали друг на друга, не стесняясь в выражениях. Громче всех вопил Ванька Черницын, размахивая руками и то и дело стуча кулаком по верстаку.

Перекрикивать я их не стал. Просто взял молоток с полки и ударил по здоровенной железяке, бракованной механической ноге.

Бумс!

От гулкого звона юные мастеровые захлопнули рты и уставились на меня.

— Здравствуйте, Константин Платонович! — первым очнулся от ступора Черницын. Следом за ним повторили и остальные.

— И вам добрый день, судари и сударыни. Из-за чего спор?

Они попытались заговорить все разом, но я тут же остановил их.

— По одному. Начнём с тебя, — я указал на девчушку с двумя косичками. Кажется, Настя Иванова, из Крукодиловки.

Она приосанилась, кинула на своих товарищей взгляд, полный превосходства, и степенно начала рассказывать.

— Это всё Черницын начал. Предложил поменять рисунок Знака, который на крышечке. Сказал, что так она мягше щёлкать будет. А я ему сразу сказала — не выделывайся. Рисуй, как Константин Платонович научил. Мал ещё, чтобы своим умишком в деланную магию лезть. А он в крик: что мастером только тот станет, кто сам думать будет. Вот мы и поспорили с ним. Вы не подумайте, мы без драки, «дис-ку-си-ти-ро-ва-ли», как нас Аполлинарий Крисанфович учил.

— Дискутировали, — я невольно улыбнулся, — очень хорошо. Сразу скажу, чтобы избежать подобных споров в будущем. Придумывать новые связки — и есть задача деланных магов.

Ванька Черницын чуть не подпрыгнул от радости, но я притушил его энтузиазм.