Дядюшка Эйнар

И шлёпнулся на залитый лунным светом луг под опорой, как толстая телефонная книга, которую кто-то вышвырнул в окошко.

Рано утром дядя Эйнар встал, мощно отряхивая сырые от росы крылья. Было ещё темно. Только на восточном горизонте показалась тусклая полоска рассвета. Скоро она нальётся солнцем, и тогда не полетаешь. Оставалось только спрятаться в лесу и дождаться в самой чаще, пока не наступит ночь и крылья в небе станут незаметны.

Тогда он и познакомился со своей женой.

В тот день (на редкость тёплый для 1 ноября в Иллинойсе) хорошенькая юная Брунилла Уэксли вышла подоить потерявшуюся корову; с серебряным ведёрком в руках пробираясь в чащу, она обращала к невидимой корове умную речь: не пора ли, мол, вернуться домой, пока не треснуло разбухшее вымя. В том, что корова, когда ей в самом деле приспичит подоиться, сама найдёт дорогу, сомневаться не приходилось, однако это волновало Бруниллу Уэксли меньше всего. Корова была подходящим предлогом, чтобы побродить по лесу, подуть на чертополох, пожевать одуванчики, чем Брунилла и занималась, когда ей на пути попался дядюшка Эйнар.

Спящий под кустом, он походил на человека, соорудившего себе зелёное прикрытие.

— О, — сказала Брунилла, волнуясь. — Человек в палатке.

Дядя Эйнар пробудился. Палатка распустилась у него за спиной большим зелёным веером.

— О, — сказала Брунилла, искательница коровы. — Человек с крыльями.

Именно так она отнеслась к этой встрече. Ну да, Брунилла удивилась, но ей ни разу в жизни никто не причинял вреда, и поэтому она ничего не боялась, а между тем встреча с крылатым человеком была приключением, которым можно гордиться. Завязался разговор, и через какой-нибудь час они почувствовали себя старыми друзьями, а через два часа Брунилла уже не вспоминала о его крыльях. А дядя Эйнар, слово за слово, признался, что привело его в лес.

— Да, я заметила, вид у вас побитый, — кивнула Брунилла. — Правое крыло выглядит совсем неважно. Давайте я отведу вас к себе и поправлю его. Так или иначе до Европы на нём не долетишь. Да и кому в наши дни хочется жить в Европе?

Поблагодарив её за предложение, дядя Эйнар усомнился, что сможет его принять.

— Но я живу одна, — заверила Брунилла. — Я ведь такая уродина, сами видите.

Дядя Эйнар со всей решительностью опроверг её слова.

— Вы очень любезны, — последовал ответ, — но это так, и нечего себя обманывать. Родители у меня умерли, я — единственная владелица фермы, большой фермы, Меллин-Таун довольно далеко, словом перемолвиться не с кем, а хочется.

— И она ничуть его не боится? — спросил он.

— Скорее завидую и горжусь знакомством. Можно? — Она почтительно, не без зависти, погладила большие зелёные мембраны.

Он вздрогнул от прикосновения и закусил язык.

После этого ему ничего не оставалось, кроме как пойти к ней в дом, чтобы приложить мазь к синяку и ожогу — ой, под самым глазом!

— Хорошо ещё глаз уцелел, — сказала она. — Как вас угораздило?

— Опора линии электропередачи.

Показалась ферма. Не спуская друг с друга глаз, собеседники незаметно для себя прошагали уже целую милю.

Прошёл день, потом другой. Дядя Эйнар в дверях поблагодарил Бруниллу за мазь, заботу и приют и сказал, что должен идти. Наступали сумерки, и за срок от шести вечера до пяти утра ему нужно было пересечь океан и континент.

— Спасибо и до свидания, — заключил он, взмыл вверх и ткнулся прямиком в клён.

— Ой! — взвизгнула Брунилла и кинулась к бесчувственному телу.

Это решило дело. Пробудившись через час, дядя Эйнар понял, что впредь не сможет летать по ночам. Он утратил свой тонкий инструмент — ночное восприятие. Крылатое телепатическое чутьё, сообщавшее о преградах: столбах, деревьях, телеграфных проводах; ясные зрение и разум, благодаря которым он лавировал меж сосен и утёсов, — всё было потеряно. Ушиб лица, синий электрический разряд — и чутьё покинуло его, быть может, навсегда.

— И как же я теперь полечу в Европу? — жалобно простонал он.

— О, — протянула Брунилла, робко опустив глаза. — Кому туда хочется, в эту Европу?

Они поженились. Обряд свершил дальний родственник, один из членов Семейства. Звали его «священник Элиот»; Семейство постоянно упивалось тем, что один из обречённых на вечное проклятие Элиотов служит христианским проповедником. Ироническим замечаниям, шуточкам не было конца. Как бы то ни было, священник Элиот прибыл из Меллин-Тауна с папашей и мамашей Элиот и Лорой. Непродолжительная церемония показалась Брунилле немного непонятной, какой-то перевёрнутой, но завершилась она весельем. Стоя рядом с новобрачной, дядя Эйнар думал о том, что не смог полететь в Европу ночью, потому что в ночные часы ему изменяет зрение; не смог и днём, потому что днём его могут увидеть и застрелить, но это теперь и не важно, ведь рядом Брунилла и в Европу его тянет всё меньше и меньше.

Однако чтобы взлететь вертикально в небо или спуститься на землю, особой зоркости не требуется. Поэтому неудивительно, что в день их венчания он обнял Бруниллу и взлетел с нею в облака.