Диагноз: «Неизлечимая болезнь» это приговор или шанс?

Я вдруг поняла, что в жизни есть вещи более важные, чем материальные. Их нельзя купить, продать, одолжить в один миг. Они творятся ежедневно, незаметно, капля за каплей, как мед в сотах. Это добродетели: милосердие, любовь к людям (а не жалость!) себе, миру, Природе, Богу.

Ради чего строился мой дом таким тяжелым трудом, в многочасовых очередях покупались вещи, посуда, дефицитная еда, годами выплачивались кредиты за мебель, телевизор, холодильник. Было страшно осознать, что такое драгоценное время моей жизни тратилось ради сиюминутного удовлетворения потребностей и желаний: «у нас не хуже, чем у других», что всегда находились веские аргументы: учеба, работа, чтобы лишнюю минуту не побыть с бесконечно дорогими и любимыми мною детьми, окунуться в их детские проблемы со всей серьезностью или с радостными криками кувыркаться с ними на зеленой лужайке. Им нужна просто МАМА. Внимательная, любящая, мама, а не вечно спешащая воспитательница и кормилица.

Опять мой материализм потерпел крах. Мои дети любили меня авансом. Теперь я должна вернуть им святую материнскую любовь и внимание. Я им задолжала. Ради этого я хочу бороться и выжить. Наконец-то я почувствовала стимул к выживанию. Я хочу выжить так, как хотят жить люди в горящем самолете на высоте десять тысяч метров. Если есть хотя бы один шанс выжить из ста, я буду искать и бороться.

Когда умру, что скажут дети?Какой была, и как жила?

И буду я за них в ответеПред Богом за свои дела.Что думала, что говорила,Чем души детские питала?А, может быть, не так любила?

А, может быть, любила мало?Стремясь одеть и накормитьИ сделать сотню срочных дел.Я так устала «в темпе» жить,Что наступил и мой предел,

И лишь теперь мне стало ясно,Что Жизнь идет день ото дняИ каждый миг ее прекрасен —«Благодарю, Господь, Тебя».

Хотелось запомнить и зафиксировать это состояние души, но легко думать, да тяжело делать. Опять настроение неустойчивое. Легко раздражаюсь по пустякам, хочу уединения и одиночества, чтобы все обдумать и проанализировать.

Вся проблема в том, что болезнь поражает именно мозг. Тот орган, которым необходимо контролировать себя, свои мысли и настроение. С огромнейшим трудом я стараюсь держать внешнее спокойствие, но когда вижу, что мои близкие облегченно вздыхают и расслабляются, начинают нагружать меня своими проблемами по привычке, как до болезни, я не выдерживаю и начинаю объяснять, что им пора привыкнуть, что я уже не такая, как была раньше. Мне совсем не хочется смиряться с ухудшением зрения, памяти. Мне страшно думать о потере разума и деградации больше, чем о потере жизни. Но я не хочу пугать этим свою семью, держу это глубоко в себе. Категорически против посторонних: соседей, знакомых, родных, которые приходят проведать, сначала жалеют меня, а потом нагружают словесным поносом «так, что меня начинает трясти, дрожат глаза, мозг». После таких посиделок требуется длительное время одиночества и работы над собой (размышлений), чтобы восстановить душевное равновесие.

Появилось ощущение, что я варюсь в собственном соку или двигаюсь по замкнутому кругу. Как я ни обижалась, но Бог не забыл и не оставил меня без помощи. Чтобы отвлечь меня и чем-то занять, сестра Танюша принесла мне книги Г. П. Малахова. С тех пор они служили мне и утешением и руководством к действию.

Не знаю даже почему, но я стала записывать свои мысли и некоторые события моей жизни с момента знакомства с нетрадиционной медициной. И первым автором, работы которого я начала детально изучать и все пробовать на себе – был Г. П. Малахов. Я была очень благодарна ему за тот кропотливый тернистый путь, который он прошел, давая мне возможность идти следом.

На обложке моего дневника написаны два слова. Я не знала с чего начать писать, долго вертела в руках тетрадь, пока меня, наконец, не осенило: «Господи, благослови на сей труд». Я с радостью написала "Господи благослови" и больше проблем, что писать и как писать у меня не было. Писала то, что чувствовала и во что верила.

Итак, дневник.