Диалектический материализм

Диктатура пролетариата представляет собой основное содержание пролетарской революции. Это фундаментальное положение Ленина и Сталина находит своё конкретное проявление при рассмотрении ряда более частных вопросов. Таков например вопрос о новой форме пролетарской демократии. «Формы демократии неизбежно сменялись в течение тысячелетий»^[278]‚ — замечает Ленин. Нелепо предполагать, что глубочайшая в мире революция произойдёт в рамках старой парламентской, буржуазной демократии, «без создания новых форм демократии»^[279]. «Советская власть, — говорит т. Сталин‚ — является новой формой государственной организации, принципиально отличной от старой, буржуазно-демократической и парламентарной формы, новым типом государства»

^[280]. Реальное содержание этой новой формы пролетарской демократии, реальное содержание тактики пролетариата составляют уничтожение классов и построение социалистического общества. «Пролетариату нужно уничтожение классов — вот реальное содержание пролетарской демократии, пролетарской свободы…, пролетарского равенства… Кто не понял этого содержания диктатуры пролетариата (или, что то же, — советской власти или демократии пролетарской), тот всуе приемлет это слово»^[281].

Диктатура пролетариата является основным содержанием пролетарской революции и в то же время новой формой государства, в которой происходит борьба за полное уничтожение классов. Но новое могучее содержание может использовать для своего развития и старые формы, подвергнув их коренному изменению. Таковы национальные формы культуры, в которых развивается новое, интернациональное, пролетарское содержание при диктатуре пролетариата.

Иногда определённое содержание может выступать и во внешне противоположной ему форме. Таковы например капитулянтское, контрреволюционное содержание и «левая» форма троцкистской фразеологии. «Капитулянтство на деле, как содержание, „левые“ фразы и „революционно“-авантюристские замашки, как форма, прикрывающая и рекламирующая капитулянтское содержание, — таково существо троцкизма»^[282]

.

4.5. Закон, причина, цель

Материалистическое познание явлений природы, общества и мышления в их всеобщей связи, познание сущности каждой отдельной вещи в её единстве с проявлениями этой сущности приводит нас к рассмотрению господствующих в природе и обществе законов, к выяснению закономерности развития.

Понятие закона отражает существенное отношение, т. е. отношение сущности; закон действует по отношению к явлениям, осуществляется в них не как внешняя сила, но как свойственная самим явлениям объективная, имманентная, внутренняя тенденция их развития. Закон выступает как всеобщая форма их внутренней связи.

«Понятие закона, — замечает Ленин, — есть

одна из ступеней познания человеком единства и связи, взаимозависимости и цельности мирового процесса»^[283].

Энгельс показывает, как исторически постепенно развивается познание нами закономерности природы — как от более частных обобщений мы постепенно в течение тысячелетий переходим к «суждению всеобщности». Практика и техника материального производства играют здесь решающую, определённую роль. Уже в доисторические годы знали практически, что трение порождает теплоту, но прошли тысячелетия, пока создалось суждение: трение вообще есть источник теплоты. Лишь в эпоху промышленного капитализма, в связи с изучением тепловых источников энергии, Майер и Джоуль выдвигают обобщение: всякое механическое движение при помощи трения превращается в теплоту. Дальнейшее обобщение ведёт к более универсальному закону: любая форма движения при известных условиях превращается в другую форму движения. Так исторически развивается познание общих законов природы.

Человек не может сразу охватить, отразить, отобразить целиком, полностью всей природы; по словам Ленина, «он может лишь вечно

приближаться к этому, создавая абстракции, понятия, законы, научную картину мира и т. д.»^[284].

«Закон есть, — подчёркивает Ленин мысль Гегеля, — отражение существенного в движении универсума»^[285]. Но понятие закона — диалектически противоречивое понятие, отражающее развитие объективных закономерностей в их внутренних противоречиях. В законе мы имеем нечто повторяющееся, тождественное, «прочное», остающееся, нечто неизменное и «спокойное» по сравнению с изменчивыми явлениями. В законе берётся сущность движения и развития явлений в его абстрактном, «чистом» виде: закон есть «форма всеобщего» (Энгельс). «Закон берёт спокойное, — продолжает Ленин, — и потому закон, всякий закон узок, неполон, приблизителен»; в этом смысле… «явление богаче закона»^[286].