Диалоги с собой

С кривизной и её видами всё ещё сложнее в человеческих отношениях. Все виды человеческих деформаций выделили в отдельную науку и успешно изучают, сомневаются и меняют свои представления на ходу. Ведь субъекту непросто изучать другой субъект, трудно, это не объект, где всё просто и без искривления. Объективность, помноженная на субъективность, – вот оно, задание, ломайте зубы, господа философы! И тут в помощь каждому своя хандра и остеохондроз…

Космос из малых величин внутри нас и непостижимый космос снаружи, и между этим – мы с безотчётным страхом существования.

Баланс

Годы отлетают, только успевай переворачивать календарь. Грустно бывает иногда, особенно когда подступают всякие юбилеи. Эти «-летия» бывают такими утомительными и неприятными, особенно губительными для женской красоты и её женской самооценки. Вспомнился Пушкин, хоть и был он, когда это написал, совсем молод, горяч не в меру, но пытлив умом и потому так тонко и мастерски разбирался в человеческих страстях. Выродил из себя такое… основное завистливое о сути женской ревности: «Свет мой, зеркальце, скажи! Да всю правду доложи… Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?» А зеркальце же только отражает, и ещё «свойство зеркальце имеет, говорить оно умеет», как у нас в народе выражаются, рубить правду-матку! Лучше б уж молчало… А правда… не каждый её вынесет. Томятся о молодости не только женщины, но и мужчины, поют с тоской минорное: «Молодость, ты как времени замок. И захочешь, не взломаешь, чтоб прожить ещё разок!» Вот такие мысли меня одолевают накануне круглой даты, а пока у меня есть фора-передышка, её преддверие, тайцзи называется. Такое редко бывает, один раз. Может ещё разок образоваться в девяносто шесть, но я так далеко не загадываю.

Это я так себе своё шестидесятидевятилетие придумала обозначить. Придумала, и сразу стало спокойней на душе. Красиво же, чем не две рыбки из целого единства? Инь-ян, хорошо им вместе, ходят парочкой, неразлучными. Они составляют единое целое. Словно две рыбки, белая и чёрная, свернулись спать валетом. Красиво они выглядят, равновелико и сбалансированно, эдакая модель мирного сосуществования. Сам живи и другому жить давай. В этой модели для другого место есть! Но на самом деле это принцип самого совершенства, символ гармонии и баланса, мгновение в жизни противоположностей, не могущих друг без друга. И скоро опять всё переменится, по закону жизни начнёт утекать из одного места и пребывать в другое и наоборот. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно» – это об этом, о точке наивысшей красоты. Баланс хорош не только в теннисе, когда пружинишь на двух полусогнутых ногах, но и в жизни, его надо уметь сохранять!

Эту точку опоры в себе надо найти, этот баланс сам не приходит, его надо достигать и достигать, как красивой осанки у балерины, – ежедневными тренировками. Гармония в жизни встречается редко… «Гармония только в музыке есть!» И в тайцзи. Когда что-то упаковано в красивую форму, то становится знаковым, главным и сущностным. Обобщённым становится и таким, что к нему можно обращаться много раз как к символу, а дальше гуляй фантазия, находи что-то новенькое, что ещё не углядел и до конца не понял. Иногда оно выглядит так просто, как дважды два или как надпись на стене: «Маша + Петя = любовь!» А иногда совсем наоборот, как источник вечных перемен и как загадка жизни. А загадки всегда волнуют и их хочется разгадывать.

Кое-что о бесконечности

Мир – другого слова не найдено. Какое ёмкое: всего три заветные буквы – и какой объём, простор и вместительность, всё в одном слове! Бесконечная Вселенная, во всяком случае, для нас… и мирские кирпичи на стройке дома, атомы и молекулы, состоящие на девяносто процентов из силовых связей, временно соединившихся энергетических сущностей.

Чуть равновесие нарушится – и можно всё это схлопнуть до первородного ядра! Вот тебе и всё разнообразие пустоты… Миллионы лет плела цивилизация это разнообразие. По воле случая или ещё как, чтобы добраться до нас, современников, увы, уже постмодернизма. Когда все каноны и не каноны вовсе, а устаревшие инструкции, и чем глубже мы погружаемся в пространство и материю, тем меньше мы понимаем противоречивое устройство её неделимости. Трёхмерными глазками видится с трудом…

Чего же хочет природа от нас?

Она ничего не хочет, это мы навязчиво чего-то хотим от неё, от той, что попадается нам под руку: ковыряемся в её недрах, углубляем проходы, рвёмся, сосательным инстинктом комара бурим и высасываем Похоже, движемся в будущее к образу наших древних прародителей – одноклеточных-многоклеточных.