Диалоги с собой

Вот возьмём врачей, они учатся долго, лет пять. Изучают там всякие циклы Кребса, анатомию зубрят на латыни, и все они всё же ещё остаются не до конца и недостаточно упорядоченными. А вот как найдётся на их голову ординатура, вот тогда и только тогда они всё для себя расставят по полочкам. Вот там-то их и приводят в чувство, а точнее, в порядок. Ординарный, уже настолько приручённый, почти докатанный до универсальности, откалиброванный, то есть самый простой и заурядный. Вот такой, при всей любви к наведению порядка, совсем быть не хочется, надо добавить немного индивидуальности, например, по нынешней моде чуть-чуть перьев и шика в образ.

Ну а наконец вершина мужской и профессиональной упорядоченности – знаете, что или, вернее, кто? Орденоносец. У некоторых один, у других много орденов в ряд и у немногих не один ряд. Вершина признания, эдакая мини-стена славы на груди. Вот так выясняется, что наведение порядка во всех областях есть очень важная и нужная вещь! Наведём его, разрушим, наведём – разрушим, ничего не напоминает?

Так и с вами: «Эй, голоса, выстраивайтесь по порядку. Буду вас разбирать. Что затихли? Перепугались? Раз-два, по порядку рассчитайсь!» А ещё лучше помогает от излишней внутренней болтливости что-нибудь физическое, про бег я молчу, но хорошая прогулка тоже подойдёт. Идти и глазеть по сторонам, витрины-бутики подойдут или, наоборот, что-то естественное – полное отсутствие препятствий для глаз, а именно видимый горизонт, гладь воды, песок под ногами и неиндустриальный природный шум. Есть ещё варианты? Знаю, подходят не всем, ну вот, например, сон или на худой конец рожок с мороженым. «Кормят… сладенькое дают! Всё внимание сюда!» Кровь побежала к желудку – голоса замолкают, все наслаждаются. Знают: надо только выждать, через некоторое время глюкоза к ним вернётся – и начнут своё жу-жу-жу с удвоенной силой.

Мои родители

Думаю о любимых

Чем больше я думаю о своих родителях, тем очевиднее становится, что были они люди необычные и незаурядные. Как они удивительно встретились, нашли друг друга, сколько всего испытали…

Младшие дети из многодетных семей, они рано оторвались от своих корней, уехали из дома, чтобы учиться, окончили сначала техникумы (мама – Мариупольский механико-металлургический, папа – Рыбинский авиационного строения), потом Московский институт стали и сплавов, а чуть позже папа ещё и Академию внешней торговли. Они оба полностью поменяли место и род занятия своих предков.

Единственное различие было у них в темпераменте: сдержанный северный папа из Глебово на Волге и южная темпераментная и разговорчивая мама из греческого села Первомайское Донецкой области. Когда бы они ещё могли встретиться в такой огромной стране, если бы не желание учиться, получить образование? Время, война поменяла их судьбы, разорвала уклад жизни и привычные родственные связи. Пришлось рано взрослеть, всё делать самим – словом, абсолютный self-made.

В социальной жизни и карьере больше преуспел папа (он был всё-таки скорее гуманитарий), мама же больше занималась семьёй и работала по свободному графику преподавателя, количество лекций и нагрузку всегда выбирала сама и обговаривала заранее. Однако она, где можно, всегда брала пальму первенства!

Мама

Мама была женщиной азартной и увлечённой, талантливой и неравнодушной, для нас – любящей и преданной. Звали её редким по тем временам именем Калерия.

Мама – сама энергия и жизнь, только где-то глубоко в глазах затаилась растерянность и боль. Глубина и потаённость. Судьбы того поколения – это особая история. Тропы, по которым ей удалось пройти, полны испытаний и преодолений. Потери, ранняя смерть отца, человеческие трагедии. Всё это коснулось её в ранней молодости, отпечаталось тенью в её глазах. Ей было семнадцать лет, когда пришла война.

Когда я родилась на свет, это всё уже отошло в прошлое, но оно оставалось в ней и жило с ней всю её жизнь. Она замирала на мгновение и словно уходила в себя, в этот непростой мир внутренних переживаний и сложных хитросплетений. Вслух же ничего не произносилось. Люди, которые тяжело болели и выздоровели, люди, которые прошли через страшное и остались живы, они словно ещё больше хотели наверстать упущенное и погасить эту боль в радости жизни. Начинали жить с удвоенной силой. Брал верх южный, греческий темперамент. В этом были свои минусы и свои плюсы.

В силу полученной профессии «металловед» (в то время редкое увлечение для женщины) к жизни и процессам, протекающим в ней, она относилась как к лабораторному заданию, которое надо сначала продумать, затем успешно спланировать, поставить задачу и приступить к делу. Звучит немного сухо, но что поделать!