Дьявол, я пришла договориться! (СИ)

‒ У меня есть предположение. — Многозначительно поднимаю руку с оттопыренным указательным пальцем и строю серьезную мордуленцию. Звездочки в глазах уже преобразовались в черные точки и теперь наяривают макарену на фоне лица котика. — Полезную фразу про вещь я, конечно, в воздух покричала, но потом все пошло не по пунктам инструкции. Меня атаковал зубастый форс-мажор, так что пришлось вломить ему черепом.

‒ Ты отбивалась от падальщика проклятыми костями?

‒ Черепом? Угу.

На лице котика застывает очень интересное выражение. Даже не знаю, как правильно истолковать его.

‒ После той… фразы… Ты коснулась этого черепа? — с предельной дотошностью выясняет парень под аккомпанемент из хлюпающих звуков, издаваемых Ацелестием. Тот рьяно пытается прокусить ловушку. Но пока выходит только слюнявить ее.

‒ Схватила первое, что под руку попалось, ‒ сообщаю я, мысленно радуясь тому, что мое зрение вернулось в норму. — Это плохо?

Вместо ответа сияющий рывком поднимает меня с холодной земли. Быстро оценивает успехи Ацелестия и начинает тащить меня за локоть к Границе.

‒ Ягфнено-о-о-ок! — мурчит нам вдогонку Ацелестий, активно жуя растянутую поверхность пленочной ловушки. — А как же наш нейтралитет? Ты сделал мне бо-бо на территории Преддверия. Ай-ай-ай. Так как насчет сделки, сладенький? Малюсенькой такой тайной договоренности? Организуем секретик только для нас, чтобы гадкий я не пополз ябедничать?

Котик тормозит так резко, что я улетаю по инерции вперед. Если бы он не придержал меня, то мой нос наверняка пропахал бы несколько борозд для будущей грядки.

‒ О-о, наконец-то мне досталось твое драгоценное внимание! ‒ торжествует Ацелестий.

Он дергается еще раз, и пленка напротив его лица лопается. Голова, обрамленная мягчайшей золотистой копной, медленно просовывается сквозь образовавшуюся дыру, и Ацелестий одаривает нас дьявольской белозубой улыбкой.

Прямо кадр из фильма «Сияние» с громогласным «А вот и Джонни!»

Ацелестий демонстративно облизывается и выразительно смотрит прямо на меня.

‒ Я вовсе не жалею, что позвал тебя сюда, ягненочек, ‒ разглагольствует он, с усилием стягивая с себя прозрачный слой будто вторую кожу. — Ты очень помог с беляночкой. И поможешь еще больше, если продолжишь быть сладким хорошим мальчиком и до конца взломаешь ее докучливую защиту.

Мои брови двигаются ввысь и едва не убегают до самой макушки. Да что там, они рвутся прямо к луне! Я им что, компьютерная программа, чтобы меня взламывать? Или дверной замок? Понятия не имею, чего они там вдвоем удумали, но ларчик для них так просто не откроется!

‒ Неплохой расклад, да, сладуся? — изливается патокой Ацелестий, методично расправляясь с ловушкой. — А какая польза! И мы в плюсе, и вы благополучно остаетесь в местном фаворе. Идеально.

Эта торговля меня жутко нервирует. Незавидное чувство — быть товаром. Лотом на чьем-то изыскано мерзком аукционе.

Предпринимаю попытку удрать, но хватка сияющего крепка. Меня отбрасывает обратно, и я впечатываюсь в его бок, будто мячик на веревочке в ракетку.

Паникую. И серьезно. Меня вот-вот продадут во имя сохранения чужой репутации.

А котик тем временем стоит с постной миной и выглядит предельно отстраненным.

‒ Вот и договорились. — Сумрачный истолковывает молчание котика по-своему. Он стряхивает с коленей остатки ловушки и демонстративно подносит к губам указательный палец с проявившимся длинным когтем. — Тсс… Мы же не хотим, чтобы кто-то знал о нашем междоусобчике? Да и конфликты нам совершенно ни к че… агрх-грх…

Ацелестий опрокидывается на живот и зарывается лицом в подгнившую траву. Первая волна падальщиков наконец-то прорвалась сквозь препятствие и сразу же устремилась в мою сторону, затоптав мимоходом подвернувшегося на пути сумрачного.

‒ Живей.

Успеваю разочек пискнуть, а мгновением позже котик уже куда-то меня волочит.

Честно признаться, я его недооценила. Получается, он специально ждал момента, когда падальщики прорвут временную защиту и отвлекут Ацетона?

Можно ли надеяться, что котик не бросит меня на растерзание?

Глава 14. МИЛОТА И МИНУТА

Какофония из шорохов, причмокивания, шелеста и утробных хрипов за спиной ужасно нервирует. Специально удерживаю себя, чтобы не оглянуться. Объективно оцениваю свои возможности, поэтому на сохранение психики при виде армии надвигающихся на нас страшил попросту не надеюсь.

Вероятно, Ацелестий, сметенный волной голодующих, выжил. На хрупкую балеринку он не похож, так что за него не волнуюсь — точно оклемается. Но надеюсь, бока ему намяли основательно. За меня и мои сдохнувшие нервные клетки.

‒ Возьми череп, ‒ велит мне котик. Он, в отличие от меня, не боится оглядываться.

Кто-то же должен следить за обстановкой.

‒ А надо? — осторожно уточняю я.

С моей стороны и так уже проявлен высший уровень неуважения к чужим останкам. Зачем тревожить Йорика еще сильнее? Он ведь и так бедный.

‒ Возьми. Череп. — С расстановкой повторяет сияющий, обжигая меня серебром шикарных глаз.

А злой он такой прямо…ух.

Горячий.

Как пирожок с малиной.