Дьявольская секта

– Да, ты еще не реализовала свои возможности, – Марис задумчиво посмотрела на свое рагу. – Ты – страстная личность, – произнесла она наконец. – Однако стараешься скрывать свои эмоции. Возможно, Эван на сегодняшний день – твоя самая сильная любовь, но она – не последняя в твоей жизни. Определенно не последняя. Это убеждает меня в том, что предсказание, сделанное на основе моего сна, сбудется – ты забудешь Эвана и полюбишь другого человека.

Никола почувствовала, что Марис что-то недоговаривает.

– Это плохая новость? – робко спросила девушка.

– Нет, нет. – Марис пожала плечами. – Необязательно. Возможно, да. Кто знает? Это будет зависеть от многого. Скажи мне, Ники, тебе нравятся брюнеты?

– Брюнеты?

– Да, мужчины с темными волосами и глазами.

– Обычно нет.

Она с болью вспомнила рыжие волосы Эвана.

– Отлично, дорогая. – Марис с облегчением улыбнулась. – В таком случае тебе не о чем беспокоиться. Как твой эскалоп? Здесь хорошо готовят, в отличие от многих французских ресторанов, хозяева которых полагают, будто можно скрыть низкое качество мяса, вымочив его в дешевом вине… Ты должна когда-нибудь посетить мой ресторан! Тебе нравится венгерская кухня? Отлично! Когда ты влюбишься в этого замечательного нового мужчину, приведи его в мой ресторан и я угощу вас лучшим обедом, на который способны мои повара.

– С удовольствием – если я встречу его. Спасибо, Марис.

– Конечно, встретишь! Разве я тебе этого не обещала? Скоро ты забудешь о существовании Эвана и захочешь, чтобы он навсегда остался в своей Африке.

Николу снова охватил ее обычный скептицизм. Расставшись с Марис после ленча, она с прежней тоской попыталась представить, что сейчас делает Эван. Думал ли он иногда о ней?

III

Эван Колвин трудился в далеком уголке Африки, находившемся под французским влиянием и почти не тронутом современной цивилизацией. В тот день, когда Никола ела ленч с Марис в Лондоне, он развернул свой передвижной медпункт в одном из первобытных селений, он делал инъекции и назначал лекарства, которыми Всемирная организация здравоохранения снабжала несчастных жителей отсталых стран. Обитатели деревни не были обязаны платить Эвану, но он обычно возвращался к себе домой, в столицу, с несколькими цыплятами, которых ему подносили благодарные пациенты. Медсестра, помогавшая ему во время поездок, терпеливая немногословная француженка по имени Женевьева, видела в цыплятах источник инфекции, но Эван не хотел оскорблять людей своей брезгливостью.

В этот день женщина, ребенок которой страдал заболеванием глаз, весьма распространенным в этой части Африки, преподнесла ему презент иного рода – изящные резные бусы. На своем ломаном французском, который даже Женевьева понимала с трудом, женщина сказала, что это подарок для его жены.

– Но у меня нет жены, – сказал Эван на своем парижском французском с английским акцентом, и Женевьеве пришлось повторить его слова – туземка не поняла доктора.

Женщина сказала, что в таком случае бусы получит его будущая жена – несомненно, когда-нибудь он женится.

– Большое спасибо, – поблагодарил ее Эван, стараясь не думать о Николе. – Это очень красивые бусы. Я буду беречь их.

К нему зашел следующий пациент. Затем еще один. Было очень жарко. Эван чувствовал, что рубашка прилипла к спине, пот делал его волосы более темными, он с тоской вспомнил морской ветерок, что дул в поместье его отца, мелкий дождь, сыпавший с бледного северного неба, морозы, слякоть и снега родного края, удаленного от экватора.

Пора возвращаться домой, понял он. Скоро истечет срок контракта, который он подписал с Всемирной организацией здравоохранения, и перед ним встанет выбор: остаться в Африке на второй год или вернуться в Англию, где Эвана ждала необходимость принятия решения относительно своего будущего. Год добровольного изгнания помог ему понять, что он не хочет остаться здесь навсегда, по возвращении на родину он найдет работу в одной из больниц или займется частной практикой. Снижение заработной платы врачей в Англии перед отъездом Эвана в Африку заставило его задуматься о возможности эмиграции в Штаты, но пока его отец был жив, а сестра оставалась инвалидом, он не мог поддаться этому соблазну. Африка стала компромиссом между исполнением долга перед родными и желанием уехать за границу. Одно дело – провести год в Африке, и совсем иное – всю жизнь в Штатах. Он мог, не кривя душой, сказать, что эта работа позволит ему приобрести ценный опыт в области тропической медицины, Эван знал, что семья легче перенесет его отсутствие, зная о временном характере этого назначения. Африка покажет, насколько легко он может адаптироваться в новом окружении, и поможет принять правильное решение насчет будущего. Перед отъездом из Англии в душе Эвана царило смятение.

– Я не знаю, чего я хочу, – признался он Николе. – Я должен уехать и обдумать это.