Дьявольский нимб

Она в шоке уставилась на меня, а потом чуть ли не бегом направилась к кухне. Поколебавшись, я пошёл за ней, решив, наконец, преодолеть барьер, разделяющий нас. Джасмин подошла к холодильнику и раскрыла его. До меня холод не доносился, но я всё же поёжился. Девочка долго изучала содержимое битком набитых полок, не в силах выбрать что-то одно. Переломив инстинкт самосохранения, я подошёл ближе к Джасмин, и холод тут же дал о себе знать. Кожа покрылась мурашками, а внутри, будто всё обратилось в дым, потушив внутренний огонь.

– Ты хочешь кушать? – спросил я девочку, глядя на висящие часы между шкафчиками.

Время было уже послеобеденное.

Джасмин подняла на меня янтарные глаза и кивнула.

– И что ты любишь? – стараясь не обращать внимания на холод, поинтересовался я.

Она, наконец, закрыла дверцу, но я всё так же чувствовал себя неуютно.

– Арозон сделал мне большой бутерброд, – тихо проговорила она. – Он сказал, что вы не любите готовить.

– Бутерброд?

Тут я вспомнил, как съел его, ни о чём не подозревая.

– Бутерброд, – повторил я уже совсем другим тоном.

Джасмин снова кивнула.

– Э… Боюсь, его больше нет.

– Я так и поняла.

– Тогда, нам надо что-нибудь сделать для тебя ещё раз. Есть предложения?

Она опустила голову в раздумьях, и мне пришлось сильнее наклониться к ней – она тихо говорила.

– Оладьи.

– Оладьи? – снова переспросил я. – Боюсь, я не умею их готовить…

Только сейчас до меня дошло, что я должен сделать из разных продуктов что-то съедобное.

– Может, что-то проще?

– Бутерброд, – пробубнила она, не поднимая головы.

– Э, хорошо. Садись за стол.

Глядя строго себе под ноги, Джасмин прошла к столу со стеклянной столешницей, за которым Арозон чаще всего устраивал праздничные ужины. Я думал, что она сядет за барную стойку, но до меня не сразу дошло, что круглый стул для неё был непомерно высоким. Интересно, для своего возраста, она нормального роста? Или слишком маленькая? А может, наоборот, высокая? В детях я совершенно ничего не понимаю.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я открыл дверцу холодильника, быстро вытаскивая продукты, которые лежали ближе всех. Я не думал, сгодятся ли они для такого лёгкого с виду бутерброда. Мне просто очень хотелось быстрее закрыть эту холодильную камеру, которая легко сведёт в могилу любого.

– Та-ак. – Я разложил целлофановые пакеты и коробочки перед собой.

В них была завёрнута или упакована еда. И зачем так уродоваться? Разве нельзя было сложить всё вместе? О, чёрт, что это? Зачем Арозон завернул каждую мандаринку в отдельный пакетик? И нужны ли мандарины для бутерброда? Если только, Джасмин хочет какой-нибудь экзотики.

Зато я легко узнал ветчину, сыр и веточку салата, которую не надо было резать. Майонез я терпеть не мог, поэтому не стал даже рассматривать его кандидатуру на присутствие в бутерброде. Хлеб… Где же хлеб? Я заметался по кухне, в поисках чего-нибудь мучного, и отыскал в верхнем ящике вместе с пакетиком муки. Мельком глянув на Джасмин, которая скромно сидела за столом, разглядывая свои руки, я достал длинный нож из магнитного хранителя и нарезал несколько ломтиков хлеба. Распаковав ярко-красные помидоры, нарезал и их, и положил по всей поверхности продолговатого куска. Потом ветчина, сыр, снова помидор, веточка салата, снова ветчина и сыр. Глянув со стороны, понял, что чего-то не хватает. Но чего? Я попытался вспомнить бутерброды Арозона. Хм… Хм… Горчицы! Небольшую баночку я нашёл в самом дальнем шкафу спустя целых пять минут. Снова посмотрел на Джасмин, её поза не изменилась.

– Последний штрих, – пробормотал я, укладывая поверх всей конструкции второй ломоть хлеба. – Прошу!

Я поднёс ей результат своей деятельности на тарелке. Надо же! Я приготовил такой шедевр! Даже не смог сдержать самодовольной улыбки. Джасмин, мельком посмотрев на меня, сразу схватила бутерброд, и я заметил ещё один свой промах. Я положил слишком много ингредиентов, и девочка просто не сможет откусить. Она недолго думала, разделила бутерброд на две части и… одну протянула мне.

– Спасибо, – с опозданием поблагодарил я, усаживаясь напротив.

Но пришлось тут же встать.

– Ты что будешь пить? Чай? Сок?

– Чай.

– Я тоже.

Хотя на самом деле мне хотелось чего-нибудь покрепче. Я вспомнил Арозона, который в первую с ней встречу сказал, что тоже любит оладьи, тогда как на самом деле их ненавидел.

Пока кипел чайник, мы сидели друг напротив друга. Джасмин смотрела в сторону, а я на неё. Сегодня она убрала волосы в хвост, открывая худенькое чистое лицо и чуть оттопыренные ушки с одной маленькой родинкой на виске. Она безостановочно кусала свои губы и смешно дёргала тонким носом, будто ей сильно хотелось чихнуть. Пили чай тоже в молчании, и по окончанию нашего скудного обеда, она взяла всю грязную посуду и вымыла. Прежде чем уйти, Джасмин сказала, не глядя на меня:

– Я пойду.

– Конечно.