Die Kante und das Kind

Лёд с затылка разлился по всей спине. Гигант знал, что резко выпрямился, однако, он не почувствовал, что его тело дёрнулось…

Он открыл глаза и увидел темноту, отдельную от той из которой пришёл.

Мелодия всё не выходила из головы. Он рассматривал окружавший его мрак с искреннем умилением, подобно маленькому ребёнку… он всё чувствовал, как маленький ребёнок.

Звуки, окружавшие его, заползали в уши, словно маленькие пауки и щекотали голову изнутри. В темноте он видел очертания вещей, от которых помимо умиления он чувствовал то, от чего намеревался когда-нибудь избавиться… ностальгия.

11

Ностальгия была ядом и самым настоящим искушением оглянуться назад, забыть нынешние проблемы и любоваться тем, как раньше было хорошо. Ностальгия провоцировала стагнацию, от которой у Гиганта буквально болели кости и зубы.

В окружающем его мраке чувствовался душновато-сладкий запах – и частично, привкус, – ностальгии по прошлому. Далёкому детству, когда палитра ощущений ещё не потускнела и не сократилась только до чёрного и белого.

Палитра была первой

проблемой.

Разнообразие красок провоцировало на разнообразные эмоции. Эмоции смешивались, и в конечном итоге выдавали то же, что получится если смешать все цвета в палитре – дерьмо.

Изначально, Гиганту нужен был лишь один цвет, для жизненной гармонии.

Его нынешнее ментальное здоровье регулировалось только его собственными суждениями и никаким психологам, психиатрам и психотерапевтам, не удалось должным образом восстановить его. Потеря частей себя и заранее выросшее разочарование в будущем, крепли в ментальной атмосфере как дым из труб заводов и, из подсознания, отравляли сознание, откуда уже начинали втекать в вены, артерии и капилляры, пачкая кровь, как бензин воду…

Он поднял голову.

Перед ним была радуга. Только в ней были чистые цвета, которыми можно было броско и не вдаваясь в мелочность, описать ощущения… Радуга отличалась от его последождевого аналога в реальном мире.

Первым цветом был жёлтый.

То, что Гигант мог видеть при рождении, теперь тускнело и больше походило на белые простыни, пропитанные светлой мочой.

Этот цвет был мёртв, – на что указывал запах, – пусть и означал жизнь.

Вторым цветом шёл оранжевый.

«Послевкусие рождения.».

Более насыщенный цвет всегда нравился Гиганту гораздо больше ослепляющего жёлтого… но теперь, оранжевый стал похож на волдырь, появляющийся после ожога.

Волдырь, внутри которого жидкость имеет свойство разъедать и окислять.

Теперь, по запаху становилось ясно, что тот, кто обоссал простынь, явно пил по одному стакану воды в день…

Третьим цветом шёл зелёный.

Зелёный цвет быстро заменял красный, из-за яркой вспышки, который нёс цвет крови.

Зелёный цвет зарождал беспокойство, обусловленное правильностью. Он был как человечек в светофоре, который пусть и даёт тебе разрешение на шаг, но в то же время не сохраняет твою жизнь от внезапных «Mercedes-Benz» или «BMW» за углом.

Зелёный цвет был ненадёжен и годился только для ложа, которое станет для него единственным смягчением падения, после потери крови.

Четвёртый цвет – синий.

Синий цвет был лаской для взглядов меланхолии и, как следствие, лаской для тех, кто меланхолией страдает.

Гигант с наваждением вглядывался в синий цвет, который, невзирая на покрывающую его темноту, контрастно наполнялся густотой, в то время как ранее явившееся цвета, бессмысленно блестели.

Синий цвет внушал спокойствие для одних, и беспокойство для других. Тех, кто смотрел на тех, кто видел в этом цвете спокойствие.

«Синий…» – сказал Гигант делая акцент на «B» и «U»25.

Постепенно, радуга начала меркнуть, резко скрыв неосмотренные цвета и, словно с ехидной жестокостью, скрыв проигнорированные цвета.

Синева, тем временем, благоухала холодом.

Гигант приблизился к ней – или она к нему, – и коснулся…

Как только он это сделал, веки закрыли глазные яблоки не удосужившись предупредить об этом своего носителя.

Через несколько секунд, они также самопроизвольно открыли их и Гигант увидел коридор.

Коридор, в котором он был бесконечное количество раз и, который покинул для того, чтобы вновь вернутся… Только, ментально.

12

Он бегло осмотрелся.

Всё было точно так же, как и… пять лет назад.

Те же стены, на которые липла темнота дождливых месяцев и морального застоя. Та же атмосфера холода, заполняющего носоглотку и кусающая носовую полость, не давая сделать полный вдох. Та же женщина, стоявшая в гостиной и смотрящая себе в ноги.

Гигант медленно подошёл к ней и, не замечая, как часть дома позади постепенно распадается, коснулся ногой кресла.

Женщина смотрела своими большими, светлыми глазами в колени, на которых лежали исцарапанные ладони. Её волосы, похоже, только-только высохли. Тёмно-синяя – от воды, – футболка становилась светлее.

Мамона коснулся её плеча и ожидая, что рука провалится в пустоту, ужаснулся, когда ощутил под пальцами ткань…