Дигха Никая

Кхаттий, который совершал деяния обоих видов телом, речью и мыслью, и чьи взгляды смешанные, вследствие этих смешанных взглядов и деяний, когда его тело распадется после смерти, будет испытывать и счастье и страдание. Также и брахман… весса… судда, который совершал деяния обоих видов телом, речью и мыслью, и чьи взгляды смешанные, вследствие этих смешанных взглядов и деяний, когда его тело распадется после смерти, будет испытывать и счастье и страдание.

Кхаттий, который обуздывал свое тело, речь и мысль, и который развил семь факторов просветления, достигнет полного угасания зла в себе в этой жизни.

И, Васеттха, любой из этих четырёх сословий, который, будучи монахом, стал арахантом, который уничтожил порочность, совершил то, что нужно было совершить, снял с себя ношу, достиг высшей цели, полностью преодолел оковы становления, и стал освобождённым в результате высочайшего озарения, он объявляется высшим среди них в соответствии с Законом, а не вопреки ему. Ведь, Васеттха, Закон – это лучшее для людей.

В этой жизни и в следующих.

Васеттха, Брахма Сананкумара произнёс такой стих:

«Кхаттий – лучший из народа, Для тех, кто верит его роду.

Но если добродетелью и мудростью украшен, То всех людей и духов он намного краше».

Эти строки спеты совершенно верно и несут пользу.

Я говорю то же, Васеттха:

«Кхаттий – лучший из народа, Для тех, кто верит его роду.

Но если добродетелью и мудростью украшен, То всех людей и духов он намного краше».

Так сказал Благодатный. Васеттха и Бхарадваджа были восхищены и обрадованы тем, что сказал Благодатный.

ДН 28 САМПАСАДАНИЯ СУТТА («Проповедь об услаждающей вере»)

Львиный рык Сарипутты

Так я слышал.

Однажды Благословенный пребывал близ Наланды в манговой роще Паварика. И вот почтенный Сарипутта приблизился к Благословенному, поприветствовал его и, сев на почтительном расстоянии, сказал:

— О достопочтенный, столь велика моя услаждающая вера в Благословенного, что нет, не было и не может быть [для меня] иного отшельника или брахмана, более сведущего и могущественного, сиречь, Совершеннопробуждённого, нежели Благословенный!

[Благодатный ответил:]

— Величественны и дерзновенны слова, тобою сказанные, львиный рык, тобою изданный, вызывающий трепет: «О достопочтенный, столь велика моя услаждающая вера в Благословенного, что нет, не было и не может быть [для меня] иного отшельника или брахмана, более сведущего и могущественного, сиречь, Совершеннопробуждённого, нежели Благословенный!». Однако, Сарипутта, ведомы ли тебе все Араханты, Совершеннопробуждённые Благословенные прошлых времён и прозреваешь ли ты: «Таково было следование обетам тех Благословенных, таковы были их качества, такова была их мудрость, таков был образ их жизни, таковыми были их Освобождения»?

— Нет, о достопочтенный.

— Ведомы ли тебе, Сарипутта, все Араханты, Совершеннопробуждённые Благословенные будущих времён и прозреваешь ли ты: «Таково будет их следование обетам, таковы будут их качества, такова будет их мудрость, таков будет образ их жизни, таковыми будут их Освобождения»?

— Нет, о достопочтенный.

— Наконец, Сарипутта, ведомо ли тебе обо мне, нынешнем Араханте, Совершеннопробуждённом Благословенном и прозреваешь ли ты: «Таково его следование обетам, таковы его качества, такова его мудрость, таков его образ жизни, таково его Освобождение»?

— Нет, о достопочтенный.

— Итак, Сарипутта, ты не обладаешь проницательным знанием об Арахантах, Совершеннопробуждённых прошлого, будущего и настоящего. Тогда что же позволило тебе произнести величественные и дерзновенные слова, издать львиный рык, вызывающий трепет: «О достопочтенный, такова моя услаждающая вера в Благословенного, что нет, не было и не может быть [для меня] иного отшельника или брахмана, более сведущего и могущественного, сиречь, пробуждённого, нежели Благословенный»?