Дикая Флетчер

Джона начинает снимать с себя верхние слои одежды и вешать их на одну из нескольких проволочных вешалок над дровяной печью, пока не остается в одной лишь облегающей кремового цвета кофте, которая напоминает мне термобелье своим стеганым материалом. Три пуговицы на воротнике расстегнуты, обнажая твердый гребень ключицы и верхнюю часть мускулатуры, простирающейся вниз по груди.

– Дай мне свои мокрые вещи.

– Все мои вещи мокрые, – бормочу я, стряхивая с плеч дождевик и фланелевую куртку. Даже подол туники промок.

Взгляд Джоны на мгновение задерживается на моей груди – учитывая, что я вижу его соски, выпирающие из-под рубашки, я могу только представить, как выглядят мои, – прежде чем он протягивает руку.

Я хмуро смотрю на его запястье.

– У тебя кровь.

Он поворачивает руку, чтобы осмотреть рану.

– Ах, черт. Да, я поцарапался об одну из досок на окнах. Это ерунда.

– Но она кровоточит. У тебя, наверное, где-то здесь есть аптечка? – Я ныряю вниз и начинаю рыться в сумке с базовыми средствами выживания – веревкой, охотничьим ножом, фонариком, таблетками йода для питьевой воды, патронами – пока не нахожу маленький белый сверток.

– Я не пользуюсь пластырями, – усмехается Джона, перекидывая мой плащ через веревку рядом со своими вещами.

– Иди сюда, – мягко командую я, отрывая пластиковую обертку от бежевой повязки, направляясь к нему.

После секундной паузы он протягивает свою большую, грубую руку. Я осторожно и бережно обхватываю пострадавшую ладонь, чувствуя при этом пристальный взгляд Джоны, впившийся в мое лицо.

– Вот, – произношу я, проводя пальцами по наклеенному пластырю, тихо восхищаясь напряженными мышцами и мягким щекочущим ощущением пепельнорусых волос под кончиками пальцев. – Ты испортил уже достаточно моей одежды своей кровью.

Слова, которые я никогда не представляла, что скажу парню.

– Ты спрашивала, почему я тебя поцеловал.

Я поднимаю взгляд и вижу, что пронзительные голубые глаза Джоны пылают жаром.

– И ты сказал, что это потому, что ты этого хотел.

– Это был неправильный ответ. – Он тянется ко мне, чтобы убрать с моего лба мокрые пряди слипшихся волос, его взгляд бешено мечется по моему лицу. – Ты сводишь меня с ума уже несколько дней, и я не мог сдерживать себя больше ни секунды.

– Правда? – слабо говорю я, даже когда крошечные волоски на моем затылке встают дыбом.

Этот пугающий, острый на язык, но мягкосердечный красавец говорит мне, что хочет меня. Плохо.

Именно такова суть Джоны – он мужчина. Все остальные парни, с которыми я когда-либо встречалась, были просто мальчиками.

По моему телу проносится вихрь нервной энергии, а следом за ним – разливающееся тепло.

Это происходит так быстро.

В один момент я просто касаюсь руки Джоны, а он касается моей щеки. В следующий момент его рука обвивается вокруг моей шеи, и он притягивает мой рот к своему. В этом поцелуе нет ничего мягкого или неуверенного. Как будто он отсчитывал минуты и часы с самого утра, ожидая этого момента, и теперь, когда он наконец настал, Джона не собирается терять ни секунды.

Я застряла посреди гор Аляски, целуясь с Джоной.

Мне не верится, что это происходит, но в чем бы я ни убеждала себя раньше, – это плохая идея, которой я полностью посвящаю себя на сегодняшний вечер.

Его губы приоткрывают мои, и я чувствую вкус его рта второй раз за сегодня, когда его язык проникает внутрь. Мятная жвачка и следы крем-соды, которую он пил в самолете. Я не люблю крем-соду, но с Джоны я могла бы выпить целый ящик.

Мои пальцы начинают блуждать по его телу, прикасаясь к груди, наслаждаясь ее твердыми равнинами и полными, круглыми плечами, проводить по гребням ключиц и месту их соединения с мощной шеей. Наконец я позволяю своим рукам обхватить его затылок, чтобы притянуть эти полные губы ближе. Если это вообще возможно.

Мой мозг все еще пытается осмыслить происходящее, когда Джона тихо стонет: «Калла».

Я могу только стонать в ответ, так как каждый квадратный сантиметр моего тела ниже рта начинает гореть от его прикосновений.

Он меняет положение, расставляя ноги подальше друг от друга. Его свободная рука скользит по моей спине, и он притягивает меня к себе, наши тела прижимаются друг к другу. Я чувствую его возбуждение своим животом.

Его рот покидает мой, чтобы найти мою шею, и я издаю хихикающий стон, ощущение его бороды на моей коже одновременно опьяняет и щекочет. За этим следует протяжный глубокий стон, когда он проводит зубами по тому же месту.

– Твоя одежда промокла, – бормочет Джона. Его руки скользят по моей спине, чтобы проверить подол туники и легинсы, делая паузу, чтобы крепко обхватить меня с каждой стороны, а кончики его пальцев восхитительно впиваются в мою плоть. Он резко отстраняется и делает два широких шага назад. – Сними их, – мягко требует он низким голосом. – Я повешу их, чтобы высохли.

Он складывает руки на широкой груди и спокойно, терпеливо ждет, его свирепый взгляд устремлен на меня, губы приоткрыты.

– Ты тоже.

Его штаны промокли.

– Ты первая, – выпаливает он в ответ, его глаза горят.