Дикая Флетчер

– Тогда докажи, что я не прав, – бросает он вызов, делая шаг вперед и глубоко проникая в мое личное пространство. Я остаюсь на месте, мое сердце начинает колотиться. Мысли о пропавших туристах, медведях, пристройках и плохих идеях исчезают, заменяясь одной простой – я отчаянно хочу, чтобы он снова меня поцеловал.

Я откидываю голову назад и смотрю в напряженные голубые глаза.

– Ты дочь Рена.

Я хмурюсь.

– Ага…

К чему он клонит?

– О том, что ты сказала в самолете. Я знаю, что ты хотела сказать. – Джона слегка хмурит брови. – Ты дочь Рена. Я бы не стал пользоваться тобой таким образом.

– Я не улавливаю.

Но мой желудок сжимается от тревоги, что следующими словами из его уст будет что-то вроде: «Ты права, это была ошибка, и мы должны остыть».

Потому что, несмотря на то, что я уже вижу завершение поездки в будущем, я готова запрыгнуть в эту машину и испытать острые ощущения.

– Я пытаюсь сказать, что могу пойти на риск, но он всегда того стоит. Понятно?

– Кажется, да.

На самом деле нет.

Мой взгляд скользит к его губам. «Спроси меня, хочу ли я, чтобы ты поцеловал меня снова. Пожалуйста».

Внезапно Джона отступает назад.

– Мы должны разбить лагерь. Я разведу огонь, когда вернусь.

– Вернешься откуда?

– От самолета. Нам нужно мое снаряжение! – кричит он в дикую природу.

Я смотрю на его удаляющуюся спину, на его ссутулившиеся от дождя плечи, пока он идет по тропе к самолету.

Оставив меня здесь, в лесу, совсем одну.

– Подожди! – Я бегу догонять его.

* * *

– Тебе следовало остаться на месте, – бормочет Джона, приседая перед дровяной печью и засовывая в ее пасть тонкие щепки, пол вокруг него мокрый от дождя, стекающего с его тела.

«Наверное, следовало бы», – признаю я, вытирая волосы от влаги, пока прислоняюсь к открытой двери, рассматривая высокие сорняки и дикие цветы, которые склоняются под ударами дождя.

Джона как раз вытащил из багажника нейлоновый мешок, когда небо, казалось, разверзлось от ливня. Всю обратную дорогу мы бежали трусцой, но это было без толку. Мои дождевые сапоги, плащ – все это не спасало от влаги.

– Ты всегда летаешь со всеми этими штуками? – Я смотрю на снаряжение, которое Джона вывалил на пол, стараясь не обращать внимания на бежевый футляр, в котором лежит пистолет.

– Приходится. Многое из этого – закон. Кроме того, если ты застрянешь здесь один раз, то научишься лучше готовиться к следующему разу. Нам еще повезло. Мы могли бы застрять в холодном самолете на всю ночь. Вместо этого у нас есть этот уютный маленький рай.

Наши представления о «рае» очень разные.

Я крепко обхватываю себя руками, пока Джона чиркает спичкой. Через несколько мгновений в мои ноздри врывается приятный аромат горящего дерева. Пламя начинает потрескивать.

– Понадобится некоторое время, чтобы согреться здесь.

Джона проходит мимо меня, выходит за дверь и скрывается за углом. И я задерживаю дыхание в надежде, что он остановится там, посмотрит на меня, улыбнется и прикоснется к моей руке.

Но ничего не происходит.

Раздается странный звук.

– Джона? Что ты там делаешь? – зову я, нахмурившись. Я решила, что он собирается облегчиться, что придется сделать и мне, когда я больше не смогу обходить стороной эту бревенчатую пристройку.

Внезапно через крошечное окно слева в хижину врывается дневной свет. Через несколько минут Джона распахивает и два других окошка.

Он снова появляется в поле зрения, его волосы прилипли ко лбу, с бороды падают капли дождя.

– Нам нужно закрыться, если хотим высохнуть. – Он захлопывает за собой дверь, загоняя меня внутрь.

Несмотря на небольшие отверстия в стенах, здесь по-прежнему темно, и моим глазам требуется несколько минут, чтобы привыкнуть к тяжелым теням.

Джона проверяет огонь, что-то решает, а затем подбрасывает в него полено. Огонь разрастается.

– Ты бывалый бойскаут, да?

– Я знаю, как выживать, если ты об этом.

И слава богу за это. Я представляю, как мы застряли бы здесь с Кори. Прошлой осенью этот идиот швырнул в костер мокрые поленья, а затем чуть не поджег себя, поливая их – и пламя – бензином в попытке заставить их гореть. Даже я, городская девушка, понимала, что он напрашивается на неприятности, когда он доставал канистру с бензином.

Я сомневаюсь, что у кого-то из моих бывших парней были развиты инстинкты выживания. Я могу гарантировать, что никто из них никогда не стрелял из пистолета.

Но вот передо мной суровый пилот с Аляски, его красивое лицо каменеет от сосредоточенности, он полностью контролирует ситуацию, подготавливая лагерь к ночлегу, вероятно, мысленно перебирая контрольный список.

А я просто стою здесь.

– Что я могу сделать, чтобы помочь?

– Там есть спальный мешок и свернутый в рулон матрас. Положи их на пол вот здесь.

– На пол? – Я морщусь, глядя на потертые доски.

– Поверь мне, он удобнее, чем эти койки. К тому же здесь, у огня, будет теплее.

Я следую инструкциям, тихо размышляя, готовлю ли я эту кровать для Джоны или для себя.

Или для нас.

При этой мысли у меня в животе трепещут все жилы.