Дикая Флетчер

– Ты шутишь? – Папа делает еще один глоток через силу, за которым следует звук притворного утоления жажды. – Моя дочь сделала эту чашку специально для меня. Я обязательно допью его, черт побери.

Я разражаюсь смехом, пока смешиваю свою чашку с соевым молоком и наблюдаю, как отец с усилием проглатывает остатки, чередуя драматические гримасы и дрожь всем телом.

Поставив чашку в раковину, он берет жилет и ключи.

– Ну, раз я не проснулся раньше…

Я выхожу за дверь следом за ним и направляюсь к его грузовику.

– Они симпатичные. – Он с улыбкой любуется моими красными сапожками от «Хантер» и кивает на красную фланелевую куртку от Джоны, перекинутую через мою руку. – И они сочетаются.

– Поразительно. По крайней мере, я наконец-то могу надеть что-то подходящее.

Я откопала свои любимые рваные синие джинсы, дополнив их серебристой трикотажной рубашкой с открытыми плечами и соответствующим кружевным бюстгальтером.

– Ты имела полное право быть расстроенной. К тому, как здесь все устроено, нужно привыкнуть.

«Мои проблемы с багажом не были связаны с Аляской, – хочу сказать я. – Они были связаны со спящим гигантом по соседству».

Оба наших взгляда падают на тихий желтый дом.

– Интересно, как он себя чувствует сегодня утром, – бормочет отец.

Он забирается в машину со стороны водителя, захлопывая за собой дверь. Двигатель оживает.

Я огибаю капот грузовика, не в силах отвести взгляд от дома Джоны. У меня перехватывает дыхание, когда мне кажется, что занавеска на кухне шевельнулась. Всего лишь чуть-чуть.

Но сейчас шесть утра. Джона еще не проснулся, уверяю я себя.

Но когда запрыгиваю на свое место и пристегиваю ремень безопасности, моя совесть не успокаивается.

Руки отца лежат на руле, но он не делает ничего, чтобы начать движение.

– Может, кому-нибудь из нас стоит заглянуть внутрь и проверить, как он там.

– Может, дадим ему поспать? Еще рано.

Кончики моих пальцев барабанят по колену в торопливом темпе, пока я смотрю вперед.

Я чувствую подозрительный блеск в папином взгляде, пока он рассматривает меня.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке, Калла? Ты ведешь себя дергано.

– Да? – беспечно спрашиваю я. – Должно быть, это кофе.

– Нет. Это началось вчера вечером. – Отец медлит. – Между вами двумя что-то произошло?

Я больше не могу этого выносить.

– Кроме того, что я обнаружила свой багаж на крыльце Джоны? – Это будет моим официальным оправданием, когда меня будут расспрашивать о моем преступлении.

Глаза папы расширяются.

– Твой багаж был у Джоны?

– Спрятан под одеялом.

Отец вздыхает в отчаянии.

– Этот сукин сын… Я поговорю с… О, похоже, уже встал, – кивает он в сторону двери Джоны, которая открывается.

Мой желудок сжимается.

– Я схожу к нему позже и удостоверюсь, что он. – Папины слова затихают, когда на крыльце появляется застывший Джона в тех же штанах и футболке, в которых он и заснул. Мы слишком далеко, чтобы разглядеть зашитую рану на его лбу.

Однако я нахожусь не так далеко, чтобы уловить каменный взгляд его глаз, когда он обращает на нас свое внимание, сложив мускулистые руки на широкой груди.

Джона пристально смотрит на меня.

В грузовике на несколько мгновений повисает тишина, брови отца сдвинуты до середины лба.

Наконец-то.

– Калла, как долго ты пробыла у Джоны после того, как он уснул?

– Не уверена, – отвечаю я, отводя взгляд на дорогу.

Папин тон мягок, но я не могу его разобрать.

– И… что ты сказала, ты делала, еще раз? Поработала над сайтом, покормила Бандита, а потом… Ах, да, ты взглянула на коллекцию книг Джоны. Это все?

– Ага, – вру я со всей убежденностью в голосе, на которую только способна. – Я ничего не забыла.

– Определенно ничего. Но нам пора отправляться. Например, прямо сейчас.

Я наконец осмеливаюсь поднять взгляд и вижу, что отец плотно сжимает губы, плохо пытаясь сдержать ухмылку.

– Да, думаю, ты прав.

Он дергает рычаг передачи. Мы трогаемся с места и начинаем движение по подъездной дорожке, вильнув, чтобы не угодить в глубокую выбоину.

В грузовике стоит мертвая тишина.

– Те мышечные релаксанты, которые ему назначили, должно быть, сильные, – произносит папа наконец.

– Очень сильные, – соглашаюсь я.

Взгляд отца прожигает мой профиль, и я больше не могу его игнорировать. Я поворачиваюсь, чтобы встретиться с его глазами и увидеть искорки, пляшущие в них.

Мы разражаемся смехом. Мой собственный смешивается с всепоглощающей волной облегчения. По крайней мере, отец, кажется, не сердится на меня.

К тому времени, как грузовик выезжает на главную дорогу, папа с трудом преодолевает приступ кашля, вызванный весельем.

– Ох, Калла… Теперь ты действительно напросилась.

– Он это заслужил.

– Да, я бы так сказал. Но последнее слово всегда остается за Джоной. Он не позволит тебе уйти от ответственности.

Я упрямо складываю руки на груди.

– Он должен поблагодарить меня. Теперь люди могут видеть его лицо.

Отец с любопытством приподнимает бровь.

– А видеть его лицо – это хорошо?

– Так у него меньше шансов оказаться запертым в клетке и быть привезенным в зоопарк.

На Аляске вообще есть зоопарк? Сомневаюсь.

Отец разражается очередным приступом безудержного смеха.