Дикая магия

Он поднял взгляд и увидел дядю Фабела, широко улыбающегося ему.

— Давай, давай, парень! — кричал он. — Врежь ему хорошенько!

Случившееся показалось Capo невероятным, но он не смог удержаться, чтобы не поздравить самого себя. Однако миг спустя, применив обманный удар, Зверюга со всей мочи ударил его кулаком в живот. Публика у забора застонала.

Почувствовав, что колени подгибаются, Capo схватился за руку противника, чтобы не упасть. Но тут же понял, что совершил ошибку. Его пронзило раненое честолюбие капитана, горькое как желчь, и уязвленная гордость: его, капитана Гало Бастидо, лучшего воина в этих краях, заставили играть в войну с этим жалким мальчишкой, в то время как он, прирожденный полководец, мог бы готовить к войне армию, красоваться в шлеме с красными перьями и шелковом плаще, обращая на себя внимание дам своей прекрасной выправкой и заставляя дрожать от страха солдат, боящихся его строгости. Это было нестерпимо. Несправедливо. При всех его талантах ему приходится возиться с этим червяком…

Саро увидел удар — аккуратный, с вывертом удар, который должен был разбить его колено…

Он откатился как раз вовремя. Тяжелый тренировочный клинок Зверюги со свистом опустился, содрал кожу на голени и ушел в красную землю. Выражение глаз капитана было красноречивым: Гало Бастидо намеревался его покалечить.

— Хватит!

Фавио Винго устало вышел на поле, каждая черточка его лица говорила о разочаровании. Мальчик безнадежен, но будет очень нехорошо, если армию Алтеи поведет не Винго, а кто-то другой, как постоянно напоминал ему Танто…

В тот же день прибыл посыльный из Йетры. Винго призывали присоединиться к Совету, собирающемуся в Вечном городе.

— Наверное, не могут собрать денег, брат, — сказал Фабел, поднимая глаза от послания герцога Сэры, — раз им так понадобилось наше присутствие. Скребут по сусекам.

Они не являлись членами Высшего Совета — Алтея приносила весьма скудный доход в государственную казну даже в хорошие годы, — но входили в расширенное правление провинций.

— Это, несомненно, означает войну, — мрачно ответил Фавио, забирая пергамент из рук брата и подозрительно вглядываясь в короткое приглашение, как будто искал в каждом слове скрытый подтекст. — Но если так, почему бы им прямо не написать? Мне как-то не хочется тащиться в такую даль без важной причины. Тем более в эту кровавую Йетру.

— Я надеюсь, что ты прав! — хлопнул по столу Танто. Он ухмыльнулся в сторону Capo, который сидел на скамейке рядом с братом, делая все возможное, чтобы не прикоснуться к нему. Танто же, напротив, вертелся на лавке и наслаждался дискомфортом, который испытывал Capo.

— Почему же, сын мой? — Фавио повернул озадаченное лицо к любимому отпрыску.

— Тогда Capo смог бы отомстить за мои несчастья варварам, которые превратили меня в жалкого калеку.

Фабел кивнул.

— В самом деле, я уверен, твой брат мечтает об этом. Разве не для того он так усердно тренировался в последние несколько недель?

«Даже в мыслях не было, — подумал Capo. — Как раз наоборот: я готов благословить тех, кто так изуродовал моего братца, за пытки, что мне пришлось вытерпеть от него». Но он лишь послушно улыбнулся и склонил голову.

— Конечно, дядя, только мне кажется, что вояка из меня никудышный.

В других обстоятельствах Танто с удовольствием воспользовался бы этим, чтобы унизить слабосильного брата, но сейчас он только сказал:

— Отлично, брат. Я знал, что ты меня не подведешь. Ты заставишь нас всех гордиться тобой.

Взгляд, который он бросил на Capo, был темен и непонятен. Но тот слишком хорошо знал его и почувствовал, что брат ведет какую-то игру. Краем глаза он следил за Танто и увидел, как тот наклонился через стол к отцу и что-то тихо сказал ему на ухо. Потом щелкнул пальцами двум приставленным к нему слугам, которые стояли неподалеку. Они тут же сорвались с места, демонстрируя прыть, которую воспитал в них Танто своими приступами гнева, и усадили его в инвалидное кресло еще до того, как он успел что-либо сказать.

Фавио поднялся из-за стола, и Capo за ним, но отец замахал на него руками.

— Нет, нет — останься здесь и развлекай наших гостей, дорогой сынок. Мы скоро вернемся.

Capo не мог припомнить, чтобы к нему обращались так ласково. Происходило что-то непонятное. Он снова сел за стол и наблюдал, как его брат с отцом исчезли за дверью. Холодное предчувствие закралось к нему в душу.