Дикая полынь

Подумать только, как расиствующий сионизм сумел за каких-нибудь одиннадцать месяцев отравить сознание человека, учившегося и работавшего в социалистической стране: громогласно возмущаясь терзавшими его в Израиле сионистскими порядками, он все-таки сам признает себя не настоящим, второсортным евреем по сравнению с евреем, участвовавшим в колонизации Палестины.

Я часто задумываюсь над откровениями бывшего одессита, заплатившего за полулегальный приют в Западном Берлине пресмыкательством своей семьи перед заправилами тамошних сионистов. И хотя мой собеседник долго и настойчиво боролся за разрешение вернуться с семьей в Советский Союз, хотя точно подметил и горячо осуждает гнетущую атмосферу и политическую бесперспективность введенного сионистскими правителями страны режима, мне - не буду кривить душой - думается: расистский яд настолько глубоко проник (возможно, помимо его воли) в сознание, что вряд ли этот бывший советский гражданин сумеет стать им снова.

Наконец, рассказ бывшей гражданки Советской Литвы Риты Фаерман, записанный мною в Вене:

- Наша семья в Хайфе подружилась с семьей, приехавшей туда из Польши раньше нас лет на шесть-семь. У меня особенно теплые отношения завязались с женой главы семьи Ядзей, полькой по национальности. Чтобы не бросаться в глаза своей "чужеродностью", она просила называть ее в магазинах и на рынке Идой. Но все равно ее мужу Иосифу, мастеру по ремонту швейных и вязальных машин, доставалось немало неприятностей из-за того, что мать его сына не еврейка.

- Счастье для Ядзи и Иосифа, - оживилась Рита Фаерман, - что среди их соседей нет выходцев из Африки. Африканские евреи так прибиты и унижены, что рады выместить свои беды на белых нарушителях канонов иудаизма. Они по любому поводу повторяют: "Среди нас вы не найдете никого, кто бы взял в жены иноверку или вышла замуж за иноверца!" И семья Иосифа и Ядзи - это для африканских евреев козырь, который они, будьте уверены, не упустят. Стоит им узнать про такую смешанную семью, как они поднимают крик: "Вот кого надо гнать со всех работ, вот кому не надо давать жилья!" - Моя собеседница замолкла, вздохнула и, словно оправдываясь передо мной, тихо добавила: - Их-таки можно понять... Им самим еще тяжелее...

- Да, нелегко Ядзе и Иосифу, - продолжала Рита Фаерман, - Если бы не большие долги, они бы давно бежали из Израиля... Ох, боюсь, как бы не распалась их семья. Иосиф, правда, человек сдержанный и деликатный, но часто и его доводили всякими укорами и попреками до того, что свое скверное настроение он вымещал на Ядзе. Она мне не раз говорила: "Иосиф меня любит, ничто меня в этом не разубедит, даже если он на меня поднимет руку. Но ведь не только чужие люди, но и сами его родственники подкалывают его за то, что я ему испортила жизнь в Израиле. Если бы не я, считают они, Иосиф получил бы кредит и открыл собственную мастерскую. Ведь у него золотые руки, он умеет ремонтировать еще и пишущие машинки, и кухонные. Больше всего его огорчает, что во дворе, да и в школе тоже нашего мальчика дразнят "паном" и "гоем". Я знаю, как только мы приехали в Израиль, родственники Иосифа стали его уговаривать развестись со мной. Но он никогда не пойдет на это, как бы ему ни пришлось мучиться".

Если Иосиф и Ядзя еще не бежали, подобно дружившей с ними семье Фаерман, из Израиля, мучиться им наверняка приходится все больше и круче. Уж очень распоясываются в стране клерикалы и светские ревнители расовой чистоты израильского еврейства.

РАСИЗМ ПОДКРЕПЛЯЕТ КЛАССОВЫЕ ИНТЕРЕСЫ

Как всегда у сионистов, их расовые убеждения неразрывно связаны с классовыми интересами. Состоятельным сабрам - предпринимателям, торговцам, подрядчикам, выгодно "из милости" брать на работу со сниженной зарплатой темнокожих и даже ашкеназийских олим. Особенно тяжело приходится тем новоприбывшим, чья "этническая неполноценность" помножена на незнание иврита, или, как принято выражаться в сионистских кругах, злостное нежелание овладеть языком предков. Это ощущают на себе очень многие олим из числа бывших граждан социалистических стран.

Среди них мой бывший земляк винничанин Юзеф Дюк. Случилось так, что я повстречал его, беглеца из Израиля, в Вене, а затем уже получил возможность познакомиться с его душераздирающими письмами и полными беспросветности фотоснимками, присланными на покинутую Украину еще из Израиля.

Когда Юзеф Дюк надумал податься на "историческую родину", где у него не оказалось ни одного поистине близкого человека, ему было 57 лет. За плечами - многолетний опыт высококвалифицированного маляра, специалиста по красочной росписи стен и потолков. Уже не одно поколение студентов винницкого педагогического института любуется тем, как мастерски расписал Юзеф Дюк институтский актовый зал.