Дикая сердцем

– Эй! – кричу я, заходя в нашу тесную ванную. Я опускаю крышку унитаза и сажусь, глядя на Джону, который смывает шампунь с намыленной головы под струями воды. – Ты сегодня рано.

Сейчас только три, и хотя в последние несколько недель Джона стал работать намного меньше, это все равно необычно рано.

– Сегодня я летал на север. Там пожар около сто пятидесятого километра.

– Я слышала, шоссе закрыли для проезда. – Кажется, что пожары вспыхивают вокруг нас во всех направлениях. – Насколько все плохо?

Мы всего на тридцать километров южнее этого места.

– Пожар локализовали на семьдесят процентов.

Я вздыхаю с облегчением.

– Хорошо.

– А сегодня вечером и завтра ожидается дождь.

– Правда? Значит, ты останешься дома?

– Можешь постараться говорить об этом не так взволнованно?

Его язвительный тон заставляет меня рассмеяться.

Правда в том, что обещанный дождь действительно заставляет меня радоваться, и не только потому, что Джона никуда не полетит, но и из-за моего сада. Он быстро высыхает, и я трачу на его полив каждый день по целому часу. Это очень медитативное занятие, когда мне нечем заняться. Но когда есть – это просто заноза в заднице.

– Как прошел твой день?

– Хорошо. – Я рассматриваю свои ногти. Они коротко острижены и не покрыты лаком, но более здоровые после нескольких месяцев без ношения длины. – Я отвезла поделки Роя в художественный магазин в Анкоридже.

Самые сложные фигурки были слишком хороши, чтобы продавать их на фермерском рынке Трапперс Кроссинг, где за последний месяц я успешно сбыла уже десятки его статуэток. Мне нравится удивление в его глазах, каждый раз появляющееся, когда я прихожу к нему с конвертом денег, как будто он до сих пор не может поверить, что люди могут оценить его резьбу по дереву. Он даже предложил покрывать расходы за стол на рынке теперь, когда у меня закончилась клубника.

– Они выставят их на продажу. Владелица думает, что сможет выручить хорошую цену за каждую.

Вода выключается. Джона отдергивает шторку и снимает полотенце с крючка.

У меня пересыхает во рту, пока я смотрю, как он вытирается.

Он выходит из душа, задерживается, чтобы поцеловать меня в губы, а затем бросает полотенце на перекладину и идет в нашу спальню.

– Этот мудак хоть понимает, как много ты для него делаешь?

Я следую за ним, наслаждаясь прекрасным видом его задницы, пока он роется в ящике комода в поисках нижнего белья. Мои отношения с Роем стали более чем терпимыми. Я приезжаю к нему по утрам и вечерам. Мы делаем всякое по хозяйству. Наши разговоры довольно немногословны, но неизменная атмосфера раздражения, которая раньше витала вокруг него, кажется, испарилась. Возможно, это потому, что он чувствует себя лучше: его рана и синяки на лице поблекли, ребра и ключица, кажется, зажили, – но мне хочется думать, что дело в другом.

Что это потому, что Рою Доновану нравится моя компания.

Я поднимаю глаза и вижу, что Джона ухмыляется – он заметил мой восхищенный взгляд, устремленный вниз.

– Ему и не нужно понимать.

Джона усмехается, натягивая трусы-боксеры на свои мускулистые ноги.

– Марк Шеппард спросил меня, смогу ли я довезти его и его приятеля в их домик у Озера Убийц.

– Заполни маршрутный лист, – предупреждаю я его.

Он усмехается.

– Да, да. Это недалеко. Вообще-то я хотел узнать, не хочешь ли ты слетать со мной.

– Как бы весело ни звучало слетать в место под названием «Озеро Убийц» и послушать Марка…

Марк любит поговорить. Однажды я позвонила ему в офис, чтобы договориться о выставлении счета, и этот звонок занял у меня сорок минут, и потом еще пять – на прощания, прежде чем я смогла наконец положить трубку.

– Через час я должна встретиться с Эмили, чтобы обсудить наши планы перед собранием на следующей неделе, а потом я еду к Рою.

Я нервничала, рассказывая Эмили о своих идеях, учитывая, как началось наше общение. Но с тех пор она оттаяла. Она все еще болезненно застенчива, но теперь готова к совместной деятельности. Она талантлива в рисовании и фотографии и готова помочь мне разработать веселую и креативную рекламную кампанию в социальных сетях.

– Разве он еще не выздоровел?

– Гипс снимут на следующей неделе.

Джона натягивает джинсы.

– Сегодня я разговаривал с мамой. Сказал ей, что мы останемся на Аляске на Рождество.

– Как она к этому отнеслась?

Джона уже несколько лет не видел свою мать.

Он тяжко вздыхает.

– Они хотят приехать к нам.

– О боже, это действительно происходит.

Целая неделя с матерью моего парня, которую я никогда не видела, и отчимом, которого Джона презирает. Добавьте сюда моего отчима-психоаналитика и мать, которая суетится из-за мелочей, и все это вместе может стать просто катастрофой.

– А?

Я отмахиваюсь от своих тревог.

– Это здорово! Значит… Наш дом будет полон гостей.

Нам действительно нужен обеденный стол.

– Ага. – Джона фыркает. – Обе пары родителей и Агги с Мейбл? Как, черт возьми, мы собираемся всех их уместить здесь?

– Агнес и Мейбл тоже приезжают?

– Конечно, они приезжают.

Если я добьюсь своего, к тому времени они уже будут жить здесь.

Джона мотает головой.

– Может, мы поселим мою маму и Мудака в гостинице?