Дикая утка

Я л м а р. Никакой флейты мне не надо. Не до развлечений мне. (Ходит по комнате.) Да, буду работать завтра. За этим дело не станет. Буду работать, пока сил хватит...

Г и н а. Но, милый мой, я совсем не то хотела...

Х е д в и г. Папа, не принести ли тебе пива?

Я л м а р. Не нужно. Ничего мне не нужно. (Останавлисаясь.) Пива? Ты пива предлагала?

Х е д в и г (живо). Да, папа. Чудесное, свежее...

Я л м а р. Ну... если уж тебе непременно хочется... принеси бутылочку.

Г и н а. Да, да! Вот и хорошо будет.

Хедвиг бежит в кухню.

Я л м а р (стоящий около печки, останавливает Хедвиг, смотрит на нее, берет за голову и прижимает к себе). Хедвиг! Хедвиг!

Х е д в и г (со слезами радости). Милый папочка!

(*665) Я л м а р. Нет, не называй меня так. Сидел, угощался там всякими яствами за столом богача... сидел и плавал в изобилии... и все же мог...

Г и н а (сидя у стола). Ах, пустяки какие, Экдал.

Я л м а р. Да! Вы уж не должны обращать внимания на всякую мелочь с моей стороны. Вы ведь знаете, я все-таки люблю вас.

Х е д в и г (обвивая его руками). И мы тебя ужасно любим, папа!

Я л м а р. А если я иной раз что и не так сделаю... то, господи боже мой... помните, что меня одолевают заботы. Ну! (Отирает глаза.) Не надо пива в такую минуту. Давай флейту.

Хедвиг бежит к полкам и приносит отцу флейту.

Спасибо!.. Вот так. С флейтой в руках, в кругу моих дорогих... О-о!

Хедвиг присаживается к матери. Ялмар, прохаживаясь по комнате, старательно и чувствительно начинает выводить на флейте народный чешский плясовой мотив в самом медленном элегическом темпе.

(Прерывая игру, протягивает жене левую руку и говорит растроганно.) Пусть кров наш убог и тесен, Гина. Все же это наш собственный угол. И я говорю: хорошо у нас здесь! (Снова начинает играть, но тотчас же раздается стук во входную дверь.)

Г и н а (вставая). Тсс... Экдал, кажется, пришел кто-то.

Я л м а р (кладет флейту на полку). Ну вот, опять! Гина идет и отворяет дверь.

Г р е г е р с В е р л е (за дверью). Извините...

Г и н а (отступая). Ах!

Г р е г е р с. Здесь живет фотограф Экдал?

Г и н а. Тут.

Я л м а р (идя к дверям). Грегерс! Ты все-таки... Ну, так входи же.

Г р е г е р с (входит). Я ведь сказал, что хочу побывать у тебя.

Я л м а р. Да, но сегодня?.. Ты бросил гостей?

Г р е г е р с. И гостей и родной дом. Здравствуйте, фру Экдал. Узнаете ли вы меня?

(*666) Г и н а. Как же. Не так трудно узнать молодого господина Верле.

Г р е г е рс. Да, я похож на мать, а ее вы, конечно, хорошо помните.

Я л м а р. Ты бросил родной дом, говоришь?

Г р е г е р с. Перебрался пока в гостиницу.

Я л м а р. Вот как! Ну, раз ты пришел, то раздевайся и будь гостем.

Г р е г е р с. Благодарю. (Снимает пальто. Он уже успел переодеться в простой серый костюм деревенского покроя.)

Я л м а р. Сюда, на диван. Усаживайся поудобней.

Грегерс садится на диван, Ялмар на стул у стола.

Г р е г е р с (озираясь). Так вот твоя пристань, Ялмар. Вот ты где живешь.

Я л м а р. Это, собственно, ателье, как видишь...

Г и н а. Здесь попросторнее, мы тут все больше и сидим.

Я л м а р. Прежде у нас было помещение получше. Но эта квартира удобнее тем, что есть лишние углы...

Г и н а. У нас есть еще комнатка за колидором, с отдельным ходом. Ее мы сдаем.

Г р е г е р с (Ялмару). Вот как, и у тебя жильцы?

Я л м а р. Пока еще нет. Дело не так-то скоро делается, видишь. Приходится хлопотать. (Хедвиг.) Так что же с пивом?

Хедвиг кивает головой и уходит в кухню.

Г р е г е р с. Так это твоя дочь?

Я л м а р. Да, это Хедвиг.

Г р е г е р с. Одна-единственная?

Я л м а р. Единственная. В ней вся наша радость и (понижая голос) в ней же и глубочайшее наше горе, Грегерс!

Г р е г е р с. Что такое ты говоришь?

Я л м а р. Да видишь ли, ей грозит беда - ослепнуть!

Г р е г е р с. Ослепнуть!

Я л м а р. Да. Пока налицо лишь первые симптомы. И еще некоторое время может пройти благополучно. Но доктор предупредил нас. Это неотвратимо.

Г р е г е р с. Какое ужасное несчастье! С чего это у нее?

Я л м а р (со вздохом). Наследственное, вероятно.

(*667) Г р е г е р с (пораженный). Наследственное?

Г и н а. У матери Экдала тоже были слабые глаза.

Я л м а р. Да, отец говорит. Я ее не помню.

Г р е г е р с. Бедная девочка! А как она относится к этому?

Я л м а р. Да ты понимаешь, у нас духу не хватает открыть ей это. Она и не подозревает опасности. Веселая, беззаботная, щебеча как птичка, летит она навстречу вечному мраку. (Совсем подавленный.) Ах, это прямо убивает меня, Грегерс.

Хедвиг приносит поднос с бутылкой и стаканами, который ставит на стол.

(Гладит ее по голове.) Спасибо, спасибо, Хедвиг.

Хедвиг обвивает рукой его шею и шепчет ему что-то на ухо.

Нет. Бутербродов не надо. (Оглядываясь.) Впрочем, может быть, Грегерс скушает что-нибудь?

Г р е г е р с (делая отрицательный жест рукой). Нет, нет, благодарю.

Я л м а р (в том же грустном тоне). Ну да подай все-таки... Хорошо, кабы нашлась горбушка. Только намажь хорошенько маслом, не забудь.

Хедвиг весело кивает и уходит опять в кухню.

Г р е г е р с (следивший за ней глазами). А с виду она довольно крепкая, здоровая, мне кажется.