Дикарь

Мысли Филиппа опустошились, освобождая место холодной отрешенности: Раевский, хоть никогда и не был ему другом, тем не менее за несколько лет работы стал неплохим товарищем — напарником, который был по-своему важен и ценен. Но Кратов не жалел о содеянном: всё было решено в тот миг, когда он увидел, кто находится рядом со Скрипачом.

— Это место засвечено. Вам нужно уходить, — сказал он, обращаясь к пожилому мужчине.

— Но мы… — начал было старик, но был тут же прерван девочкой, с силой дёрнувшей его за рукав. Она что-то торопливо зашептала, и мужчина, печально кивнув, повернулся к Филиппу:

— Мы уйдём. И даже заметём за тобой, — он скосил глаза на тело Ярослава, — следы. Но нам нужно хотя бы сорок минут. Это возможно?

— Хорошо, — за секунду обдумав слова старика, принял решение Филипп. Он поднял руку с часами и запустил на них секундомер. В идеале, конечно, ему следовало бы сейчас взять ещё не остывшее тело напарника и выбираться из церкви, но тогда СЗГ приедет сюда в кратчайшие сроки. А допускать этого было нельзя.

«А вот если немного подождать, отступить подальше и лишь потом вызвать СЗГ…» — в голове Филиппа молниеносно начал вырисовываться план. С кучей скользких моментов, далёкий от идеала, он был единственным, что Кратову удалось придумать.

— Это — последний раз, — предупредил Филипп, разбивая окно и выбираясь наружу в получившийся проём. На улице было холодно: осень пришла раньше, чем обычно. Вздохнув, Кратов дошёл до ближайшего дерева и сел у его подножия, спиной опершись о шершавый ствол. Он не шевелился до тех пор, пока на экране часов не возникла цифра «45». Сейчас. Он достал из набедренного кармана свой собственный особый значок и нажал на него. Пора было осуществить первый шаг своего плана.

Вращаясь вокруг своей оси, значок по широкой дуге направился в сторону деревьев, окружающих церковь. Филипп направился к другим кустам: ему предстояло немало работы, чтобы убедить СЗГ в своей невиновности.

* * *

— Что произошло в церкви? — голос Глазунова вырвал Филиппа из мира воспоминаний.

— Скрипач был не единственным человеком в помещении. С ним был элементаль, и очень сильный. Ярослав успел покрыться смоляной броней, но все равно пал от первого же удара, — Филипп едва заметно дёрнул плечами. Он старался подбирать слова таким образом, чтобы в них не было прямой лжи. — Если бы я остался, меня бы непременно прикончили.

«Причём свои же, которые узнали бы, что Ярослава убил я сам».

— Поэтому я сбежал. Прыгнул в окно, проломился через заросли деревьев. Там, на земле я и увидел значок Ярослава и не останавливаясь подхватил его. А потом вызвал помощь с помощью своего значка. Остальное ты знаешь.

— Знаю, — не стал отрицать Глазунов. Именно он возглавлял группу экстренного реагирования, прибывшую к церкви при получении сигнала. — Но в твоей истории слишком многое не сходится.

«Неудивительно».

Филипп не стал отвечать. Захочет — продолжит говорить. А нет — так нечего сотрясать воздух по поводу собственной невиновности. В конце концов, обратного пока не доказали.

— Например, непонятно, что это был за элементаль, который убил Ярослава, — оправдывая ожидания Фила, заговорил Миша. А затем он резким, совсем несвойственным ему движением бросился к прикованному Кратову, так, что их лица оказались практически вплотную друг к другу. В голосе Глазунова звенело бешенство:

— Как он связан со Скрипачом? Какая у него стихия? На какой ступени находится? Отвечай!

Никогда прежде не выходивший из себя начальник отдела схватил Филиппа одной рукой за торчащую из наручника кисть, а второй — сжал челюсть пленника и поднял его голову настолько, насколько только позволяли оковы из родия. Конечности Глазунова покрылись бронзовыми перчатками, хотя, по мнению Филиппа, это было вовсе не обязательно. Хватка у Миши и так была была железной.

— Как связан — не знаю, — начал отвечать Кратов. Ступень — тоже. Могу предположить, что это был Старший Маг, причём весьма сильный. Иначе он не смог бы так легко убрать Ярослава. Стихия — что-то, связанное с холодом, наверное, лёд.

— А может, — Миша нехорошо прищурился, — это был снег, а?

— Вряд ли, — странная вспышка ярости Глазунова не могла лишить Филиппа самообладания. Как не могла этого сделать рука, до боли сжавшая запястье. Чуть сильнее — и кость треснет. — Иначе я бы тут не сидел.

«Спорное утверждение».

Но оно сработало. Миша ещё несколько секунд посверлил Кратова взглядом, а затем рывком отстранился от него. Филипп скосил глаза на свою руку. На запястье остались пять синяков, стремительно наливающихся кровью. Хватка у Миши на самом деле была стальная.

— Надеюсь, у тебя была причина, — так тихо, что приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова, прошептал Глазунов.

Филипп не отвёл глаза:

— Ты ведь меня знаешь, Миш. Я никогда ничего не делаю просто так.

«Как и ты, не правда ли?»