Дикарь (СИ)

Одеваясь на ужин, я, однако, решила выбрать платье. Сама не знаю, почему. Что помешало мне надеть какие-нибудь простецкие штаны и рубашечку? Всё-таки не на званый вечер иду, а на обычный домашний приём пищи. Но мне непреодолимо захотелось нарядиться и посмотреть на реакцию Тимура. Отреагировал он вполне заметно, но… непонятно. Взгляд его вспыхнул тёмным пламенем, когда он увидел меня в платье, однако я не смогла распознать, что означал этот огонь. Восхищение? Удовлетворение? Может быть, даже завуалированный гнев? Этот мужчина не раз пренебрежительно высказывался о женщинах в моём присутствии — возможно, у него имеются на нас какие-то обиды или затаённые комплексы. Может быть, прежде ему не раз приходилось общаться с девушками, которые хотели получить от него что-то материальное — немудрено, учитывая его уровень доходов. Но неужели он ждёт чего-то подобного и от меня? Я ведь сразу сказала, что скоро выхожу замуж, да и какие могут быть у нас отношения, если я приехала всего на несколько дней…

За ужином совсем ненадолго показался привычный дикарь — в нашем споре о фитнесе — со своими узколобыми суждениями и взглядами на жизнь. Но стоило Илье Петровичу осадить сына, как тот снова натянул маску благодушного джентельмена и почти весь оставшийся ужин просидел молча, время от времени стреляя в меня глазами, но отводя их, как только я это замечала.

Вещал, в основном, Илья Петрович — он и до появления сына успешно и качественно заговаривал мне зубы, усыпляя бдительность и как бы невзначай внедряя в моё сознание положительный образ Тимура:

— Ему было ох как непросто адаптироваться в цивилизованном мире, когда он вернулся сюда один в возрасте восемнадцати лет!

— Разве вы с ним жили в такой уж дикости? Не кочевали же с оленеводами по тундре?

— Всякое бывало. И в любом случае, это всегда были условия, более близкие к традиционному укладу, к аграрному обществу, чем к тому информационно-цифровому, к которому привыкли вы. Там царят совсем иные законы, иной стиль общения. Верите ли, в некоторых затерянных в сибирских лесах посёлках до сих пор нет интернета, совсем никакого! Я знал людей, которые жили без электричества. Это был очень интересный, бесценный опыт. Понимаете? Словно мы с сыном сели в машину времени и отправились в прошлое. Только вот оно худо подготовило его к настоящему… — он горестно нахмурился, глядя на собственные руки, потиравшие друг друга.

— Вы жили там вдвоём?

— Да. Моя супруга оставила нас и уехала за границу.

— Бросила собственного ребёнка?

— Можно и так сказать. У нас были сложные отношения, поспешный брак… Она старалась, старалась, как могла, но я постоянно пропадал в экспедициях, мы пробовали ездить вместе, но вы понимаете, женщине в таких условиях некомфортно…

Я невольно подумала, что если рядом любимый мужчина и родной ребёнок… но сразу одёрнула себя: нельзя судить о таких вещах, пока сам не побываешь в шкуре этого человека.

— В общем, мы развелись, какое-то время Тимур жил с ней в Москве, но потом она познакомилась с другим мужчиной, иностранцем, и он настоял, чтобы она переехала к нему одна. Разумеется, я не мог допустить, чтобы мой сын оказался в детдоме. Бабушка тоже была не в состоянии его воспитывать. Так мой Тимур и попал в ловушку судьбы.

Моё сердце сжималось от сочувствия этому сильному человеку.

— Вы только не подумайте, что он вырос ущербным! — воскликнул Илья Петрович. — Частые переезды не давали ему нормально учиться в школе, да и школа не всегда была под рукой, но он много читал: я постоянно выписывал из города книги и научные журналы. Тимур очень умён и эрудирован. К тому же, обладает практической житейской смёткой, которая помогает ему быстро ориентироваться в незнакомых вопросах. С людьми это не всегда срабатывает, из-за высокой индивидуальной изменчивости, но в целом мой сын отлично устроился в жизни. И я не покривлю душой, если скажу вам, что это самый честный и добрый человек из всех, кого я знаю.

Меня даже передёрнуло. Да уж, добряк он знатный! Одни панты маралов чего стоят… Я уже хотела было возразить милому профессору, но тут на лестнице послышались твёрдые шаги хозяина дома и мы поспешили ему на встречу.

После ужина я поднялась к себе, но сидеть в комнате не хотелось — было душно, муторно. Я распахнула окно, впуская свежий вечерний воздух, однако и это не помогло — хотелось простора. Накинув связанный сто лет назад мамой кардиган, я спустилась вниз и вышла на задний двор.