Дикие псы

– Не обольщайся. Врут как раз почти все. Для среднестатистического гражданина мент – не блюститель порядка, а держиморда с кокардой во лбу и с резиновой дубинкой в руках. – Владимирыч чертыхнулся, нажал на сброс и принялся набирать номер снова. – Это для преступников мы делимся на «правильных» и «тухлых», а для прочих граждан наш брат, весь без исключения, относится к классу подонков-садистов. Нам не верят, а решать вопросы, непосредственно относящиеся к компетенции правоохранительных органов, то бишь к милиции, предпочитают при помощи братвы. У кого знакомый браток круче, тот и прав. Ты просто всю службу в кабинете просидел, вот жизни и не знаешь.

– А ты?

– Я? Я, к твоему сведению, повидал столько всякого-разного, что на троих таких, как ты, хватит. Не обижайся уж. Мы, менты, для рядовых граждан – вроде татаро-монгольского ига. Оккупанты. Убить нас всех разом не получится, приходится терпеть. Уясни это себе, Сергеич, сразу легче жить станет. Проще будешь к людям относиться. Все врут. Все, кроме одной категории населения. Зато уж этой категории можно верить безоговорочно.

– Это которой?

– Стукачам, – философски заметил Владимирыч. – И чем стукач дешевле, тем лучше. Эти не врут почти никогда. Но не из чувства гражданской сознательности, а из страха.

– Так-таки и никогда, – усмехнулся Жигулов.

– Зря смеешься, между прочим. Это у тебя, коренного следака, стукачей – по пальцам на одной руке пересчитать, а у меня, бывшего опера, таких – целая картотека. Поэтому процент раскрываемости у меня втрое против твоего. Смекаешь, Сергеич? Кому, по-твоему, я сейчас звоню? Стукачу я сейчас звоню. Обыкновенному зачуханному «дятлу». И, можем поспорить, не сегодня-завтра всплывут твои «шалуны». Никуда не денутся. Они ведь тоже не в безвоздушном пространстве крутятся, стало быть, кто-то что-то когда-то слыхал про них. И наша с тобой задача, Сергеич, этого «кто-то» найти и заставить это самое «что-то» рассказать. Вот так. Жигулов слушал «наставления» коллеги вполуха. Плевать ему, если честно, было на наставления. Тем не менее краем сознания он все-таки фиксировал сказанное Владимирычем и теперь, оторвавшись от изучения бумаг, поинтересовался небрежно:

– Владимирыч, а ты всегда с таким рвением за расследование берешься или только за бабки? Тот даже перестал набирать номер, хмыкнул, покачал головой:

– Во дает. Ему же помогаешь, он же еще и недоволен.

– Так ты ведь не мне помогаешь, – отозвался с деланной ленцой Жигулов. – Ты себе помогаешь. Денежки зарабатываешь.

– А чем плохо денежки зарабатывать? – мгновенно взял на полтона выше Владимирыч. – Чем плохо-то? Или тебе денежки не нужны? Одеваться не надо, обуваться, есть, спать, наконец. А? Ты у нас бессребреник, что ли? Хотя, что это я? У тебя же семьи нет, детей нет. Так можно и на одну зарплату прожить. А у меня две дочки, между прочим, жена, и теща с нами живет. А дочки в платную гимназию ходят. Знаешь, сколько сейчас стоит это удовольствие? Ты обалдеешь, если скажу. – Не забывая о прибыльном деле, Владимирыч снова взялся за телефон. – Вот. Жене на зиму шубу и сапоги надо? Надо, чтобы не ходила, как обдергайка. Соседи чтобы пальцами не показывали, вот, мол, мент, жену одеть и то не может. Ну и пацанкам, само собой, приходится обновки справлять. За продленку платить, на карманные расходы, то да се. Знаешь, сколько денег это съедает? Ни одной зарплаты не хватит. Так? Теще на лекарства. Себе на сигареты, на пиво, на футбол.

– Какой сейчас футбол, Владимирыч? – усмехнулся Жигулов. – Зима на дворе.

– Ты просто не болельщик, Сергеич, – отчего-то обиделся Владимирыч. – Тебе легко говорить. Опять же, в театр иногда сходить, на концерт. Культурно, так сказать, отдохнуть. Да еще на отпуск хотелось бы отложить. Чтобы не экономить. А ты говоришь…

– Да я не говорю ничего, – отмахнулся Жигулов.

– Нет, говоришь! – возмутился «отступничеством» коллеги Владимирыч. – Говоришь. В том-то и дело. Выставляешь меня черт знает кем.

– Ну раз такая нужда в деньгах, шел бы в ГАИ… точнее, в ГИБДД, постовым, – то ли поддел, то ли на полном серьезе посоветовал Жигулов.