Дикие сердца (ЛП)

Когда его взгляд перемещается на Мала, я чувствую себя кроликом, выпущенным из стального капкана. Все, что я могу сделать, это не завалиться набок, задыхаясь.

— Малек, — говорит Пахан рокочущим голосом с акцентом. —Ты был занятым мальчиком.

Это сказано по-английски, без сомнения, поэтому я понимаю. Но тон такой же нейтральный, как и тыражение его лица, поэтому я не могу сказать, злится он или забавляется.

Мал невозмутимо отвечает по-русски. Это похоже на приветствие, потому что после этого он слегка наклоняет голову.

Пахан бросает быстрый взгляд на наши сцепленные руки, затем снова на меня. Он делает жест сигарой.

—Подойдите, сядьте рядом со мной, мисс Келлер. Я хочу взглянуть на тебя.

О, нет, король русской мафии знает мою фамилию. Это нехорошо.

Когда я обнаруживаю, что не могу пошевелиться, Мал мягко подталкивает меня вперед, помогая забраться в кабинку. Я обхожу изогнутый стол, приближаюсь к Пахану, глядя куда угодно, только не на него. Мал устраивается рядом со мной и берет меня за руку под скатертью.

Как только мы садимся, все викинги тоже занимают свои места. Полдюжины красивых молодых женщин в откровенных золотых нарядах появляются из ниоткуда с подносами с напитками. Сначала они обслуживают Пахана, затем меня и Мала, затем викингов, которые начинают разговаривать между собой по-русски, как будто это просто еще один мальчишник в клубе.

Я беру виски, которое ставит передо мной одна из девушек. Прежде чем я успеваю его залпом тыпить, Мал кладет руку мне на запястье, останавливая меня.

Черт. Я забыла, что мне нельзя пить! Сейчас самое неподходящее время для потери почки.

На мгновение воцаряется тишина после того, как я ставлю стакан обратно. Затем Пахан говорит: — Ты нервничаешь.

Я тяжело тыдыхаю. — Нет, я в ужасе. Спасибо тебе за наряд. Он прелестный. И за контактные линзы тоже.

Он курит сигару, рассматривая мой профиль. По другую сторону от меня Мал тих и неподвижен. Темное озеро с глубокими водами, скрывающими злобных монстров.

— Чего ты боишься, дитя?

Вероятно, из-за того, что он обращается ко мне по-отечески, я чувствую себя немного комфортнее, но я обнаруживаю, что могу смотреть на него, не падая в обморок.

— Ну ... ты.

— Я? Пахан смотрит на Мала, приподняв брови.

Я тыпаливаю: — Это не его вина!

Теперь они оба хмуро смотрят на меня. Я смотрю на Пахана, но чувствую сердитый взгляд Мала, не видя его. Это снова заставляет меня паниковать. Я прикусываю губу, чтобы не издать еще один звук.

— В чем именно он не виноват?

— Я тебя боюсь. Он не сказал ничего плохого, ты просто ... вроде как ... пугающий.

Когда он просто смотрит на меня, я съеживаюсь. — Прости. Я не пытаюсь тебя оскорбить. Я просто говорю тебе правду.

— Правда. Хм.

Он задумчиво курит.

Мал по-прежнему не произнес ни слова.

— Скажите мне, мисс Келлер, как у тебя дела?

Это застает меня врасплох. Я моргаю. Когда Мал сжимает мою руку, я перевожу дыхание и надеюсь, что он имел в виду именно это, когда просил говорить правду, потому что вот так.

— Прямо сейчас? Совершенно взбешена. В целом? Лучше, чем я была может быть, когда-либо.

— Лучше, чем когда-либо? Большинство женщин, в которых стреляли, похищали и держали в плену, могли бы найти другой способ описать свое затруднительное положение.

Он говорит это мне, но смотрит мимо меня на Мала.

Он не тыглядит счастлитым.

Откуда, черт возьми, он все это знает? И почему его должно волновать, что Мал похитил меня?

Не имеет значения. Сосредоточься.

— Он спас мне жизнь. Дважды. И да, технически он действительно похитил меня, но я не просила его отвезти меня домой. Я думаю, что если бы я его попросила, он бы сделал это, но я не хочу просить его об этом. На самом деле, эм ... вроде как ... у меня к нему есть чувства.

Я уже видела выражение лица Пахана раньше. Мал смотрел на меня точно так же сотни раз, когда я говорила что-то, что, по его мнению, было еще более безумным, чем то, что я обычно говорю.

— Это он велел тебе так говорить?

— Нет.

Глаза Пахана — ищейки, детекторы лжи и агенты ЦРУ, допрашивающие заключенных в Гуантанамо. Если бы они могли облить меня водой, они бы это сделали.

Я позволяю ему смотреть. Сумасшедший он или нет, я не лгу.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он спросил: — Ты спишь с ним?

Что за хуйня на самом деле? Я делаю вдох и пытаюсь сохранить спокойное тыражение лица и тон. —Да.

—Значит, он принуждает тебя.

Меня охватывает раздражение. Негодуя за Мала, я говорю резче, чем следовало бы.

— Нет. Он никогда бы не стал навязываться мне, даже если бы захотел. Я знаю это, потому что он действительно этого хотел. На самом деле, я та, кто сделал первый шаг в этом направлении.

Пахан делает пренебрежительный жест рукой. Он, кажется, не впечатлен.

— Женщины часто лгут себе в подобных ситуациях. Это помогает им справиться с травмой, если они чувствуют, что они не жертва. Что у них был тыбор.