Дикий

– Зет не предавал меня. Начну с этого, – увидев, что Меняющая открыла рот, чтобы задать напрашивающий вопрос, дотронулся до её алых губ, останавливая. – После ритуала, на третий день он пришёл ко мне. Я не настаивал. Видел, какие изменения с парнем произошли. Заметил ещё в день ритуала. И сразу понял, что именно это было. Я не ошибся в Зете. Возможно, он будет одним из самых сильных берсерков за все время существования Ордена. Я не посвящал его. Он сам. Он пришёл ко мне с разговором. Оказалось, что с ним связалась твоя мачеха. Дина Лавинская. Не успокоилась она, – Валгар заметил, как недовольно блеснули глаза его девочки при упоминании о бывшей любовнице. Ничего, он чуть позже загладит свою вину, подарит Меняющей удовольствие, даст понять, что отныне и навсегда у него только она: в постели, в голове, в сердце. – Моя оплошность заключалось в том, что я не проверил её родословность. Упустил, что в её семье водились ведьмы. Не почувствовал этого. Она решила отомстить. Думала сыграть на тщеславии Зета. Она – ошиблась. У парня крепкий внутренний стержень, – Дикий с восхищением покачал головой. – И тогда я сопоставил некоторые факты… Но сначала про нашу дуэль с Зетом. Как ты понимаешь, она была запланирована. Разыграна, как по нотам. Да, парень изрядно попортил мне шкуру, без этого никак. Чтобы ни у кого не возникло сомнений – я сейчас говорю не про берсерков, а про присутствующих, для кого, собственно, и был разыгран наш спектакль, – я принял настойку черного лотоса, прорастающего в ядовитых болотах Сейригана. Это на Востоке. Серый подогнал. Через три-четыре часа настойка вызывает летаргический сон. Её действие наступает быстрее, если в кровь выбрасывается изрядная доля адреналина. Бой на кнутах – как раз тот случай. В суматохе никто не заметил, что Зет не дернул кнут, когда обвил мне шею. Иначе… Иначе дело бы приняло совсем иной оборот.

Милана снова побледнела.

– Как же я ошиблась в Зете, – прошептала она, с трудом сдерживая слезы. Понимала, что всё уже хорошо, обошлось, и, тем не менее, никак не могла справиться с чувствами, захлестнувшими её. И радость, и переживание, и вновь возвращение в кошмар минувшего дня.

Только сейчас девушка заметила, что на ней легкое домашнее синее платье.

– Переодевал я, – словно прочитав её мысли, прокомментировал Дикий. Уж он постарается, чтобы к его Меняющей не прикасался ни одни мужчина. – А Зет… Он всё понимает. Куда больше, чем говорит, паяц. Дина сыграла тоже не последнюю роль в этом фарсе. Мы рассчитывали, что она как-то отреагирует на мою смерть, поднимет шумиху. Она поступила ещё лучше – закатила истерику.

– Она хотела броситься на меня.

– Да. Ей помешал Лавинский.

Они оба, не обсуждая, называли биологического отца Миланы, по фамилии. Большего он не заслуживал.

– И что с ней стало? Я уже не видела. Меня вырубил Корсар. Тоже по договоренности?

Яр кивнул.

– Чтобы все решили, что тебе дурно. Что с Диной… – тут он сделал небольшую паузу, за время которой в душе Миланы успела колыхнуться проклятая ревность. – Лавинский простил ей измену. Простить публичное оскорбление не смог.

Мила недоуменно свела брови на переносице.

– Не поняла.

– Он её задрал.

Так просто. И так жестоко.

Милане на долю секунды стало жалко Дину. Красивая, молодая. Такой бы жить, да жить. Но позже Мила вспомнила, как та глумилась над ней в доме Лавинского, и жалость исчезла. Всё же и самой Милане не были чужды звериные повадки.

Девушка смотрела на Дикого и не могла насмотреться. Совсем недавно жила в его доме, привыкала к нему, где-то сердилась, что он её присвоил себе, не спросив её мнения (да-да, она хорошо помнила их первую встречу). Прошло немного времени, и у неё едва ли не остановилось сердце, стоило подумать, что его могли убить, а она больше никогда его не увидела бы. Не почувствовала. Не узнала его сути и глубины.

Кстати…

– Луна с ними. Не хочу ничего более слышать ни про Дину, ни про Лавинского. Меня интересует другое – для чего всё это было сделано? Я имею в виду твою лжесмерть.

Глаза Дикого потемнели, стали ещё серьезнее.

– Ради наших детей, Мила. Ради дочек, что уже зародились в тебе.

Одно мимолетное движение, и Мила оказалась опрокинута на подушки, а он навис над ней.

– Стой… Ярослав, о чем ты… Я беременна?

– Да, – выдохнул он, обжигая её теплым дыханием.

Мила уперла ладони в его грудь, помня, что под рубашкой незажившие раны, действовала предельно осторожно.

– Но как…

Девушка не могла принять эту новость.

– Просто поверь мне. Ты же уже однажды поверила.

Она вспомнила разговор, который случился между ними, когда к Миле наяву пришёл Туман.

Тогда он спросил, верит ли она ему, и она ответила утвердительно.

– Беременна… – на глаза навернулись слезы. – У нас будет ребенок.

Тут Дикий качнул головой, отчего сердце девушки тотчас испуганно сжалось.

– Нет?

– У нас будет не ребенок. У нас будут три девочки. Вспомни, что показывал тебе Туман?

Милана зажмурилась и энергично закачала головой.

– Нет! Алтарь и…