Дикий цветок

— Я хочу, чтобы мисс Мэттьюз звала меня по имени, — прервал его старый слуга. — Она чрезвычайно мне симпатична, и я не намерен придерживаться каких-либо церемоний, когда мы вдвоем. И хотя мне не хотелось бы вмешиваться — жар развязал мне язык, а потому я позволю себе заметить, что вы больше сердитесь на мисс Мэттьюз из-за того, что она не послушалась вас, чем из-за того, что она подвергала опасности собственную жизнь. Случалось ли такое до сих пор, чтобы кто-либо не повиновался вам, милорд?

Лицо Джефа потемнело от возмущения.

— Ну, знаешь, старик… ты никогда не позволял мне называть тебя Перси!

— Это верно, — спокойно согласился Мэнипенни, — и я пока не собираюсь менять этот порядок, разве что вы предложили бы мне называть вас… — Он кашлянул и пробормотал с явным неудовольствием: — …Джеф. А теперь, милорд, боюсь, я устал. Если позволите, я подремлю немного.

Джеф, ошеломленный их разговором, убрал тарелки и оставил старика, как тот просил. Кто знает, быть может, жизнь в Лондоне была не так уж плоха? Там, по крайне мере, Джеф знал, кто он есть и чего ему ждать от окружающих. Если уж такой человек, как Мэнипенни, мог выкинуть подобное, каких тогда еще неприятных сюрпризов ему ожидать от Вайоминга?

К тому времени, когда он заварил настоящий хороший чай — американцы, кажется, были начисто лишены этой способности, — Джеф пришел к выводу, что Шелби и никто иной, виновата в том, что все у них идет наперекосяк. Она слишком взбалмошна, упряма и самоуверенна для женщины. Это все путает и создает невообразимый хаос.

И где она, кстати?

Не так давно, когда все они сидели за ленчем, Шелби пробормотала что-то насчет того, что она пойдет доить коров. Ей бы следовало уже давно вернуться. Так что, выпив чашку чая, Джеф накинул полотенце на чайник, натянул сапоги и вышел из дома.

Было так тепло, что он мог идти без пальто, и, хотя солнце сияло, везде была грязь и слякоть. Пока снег не растает и земля не подсохнет, нечего было особенно делать на улице. Тем не менее, двое парней отправились чинить ограждение, а Марш выносил сено для скота.

— Ты видел мисс Мэттьюз? — спросил у него Джеф, подходя к большому коралю.

— Ага.

Шляпа Марша была низко надвинута на глаза, а щека оттопыривалась от табака; он махнул рукой куда-то на юг.

— У нас, оказывается, пропало восемь коров?

— Ага.

Марш сплюнул табачную жвачку, потом, проявив необычайную словоохотливость, добавил:

— Через ограду, наверное.

— Как ты думаешь, может, мисс Мэттьюз поехала искать их?

Такая длинная речь, очевидно, совсем измучила ковбоя, потому что на этот раз он только кивнул и вернулся к своим делам. Джеф заглянул в конюшню и поболтал с Чарли, который явно не изъявлял ни малейшего желания, мчаться черт знает куда, по колено в грязи и в подтаявшем, раскисшем снегу — ему еще дорога была его прекрасная гнедая шкура. Договорившись с ним на этот счет, англичанин вернулся в дом и решил посвятить остаток дня знакомству с бухгалтерскими счетами. Шелби наверняка убила бы его на месте, если б узнала, но ведь она пропадает где-то, сует свой нос куда не следует, а он все-таки владеет половиной ранчо — разве не так? Он устал дожидаться, пока она объяснит ему, что к чему.

К своему огорчению, Джеф обнаружил, что у них целая куча просроченных счетов в городе: они задолжали «Коди трэйдинг компани», платной конюшне, складу сельскохозяйственного инвентаря и скотному рынку. Аккуратно сложив счета, он убрал их в карман и привел все на столе Шелби в прежний вид.

Когда она вошла, раскрасневшаяся от ветра, забрызганная грязью, Джефа словно толкнуло что-то. Он, с одной стороны, был зол, что она уходила куда-то, даже и не подумав предупредить его, а с другой, как мужчина, не мог не откликнуться на силу ее сияющей красоты. Она стянула перчатки и небрежно, не задумываясь, сдернула с волос ленту, и все же Джефу казалось, что где-то в глубине души она знала, как она неотразима, когда встряхнула кудрями и выпрямилась, готовая схватиться с ним.

— Я хочу поговорить с вами о пропавших коровах, — объявила Шелби; двигаясь грациозно, изящно, она прошла через комнату и придвинула стул к Джефу.

— Очень рад, — ответил он сухо.

— Так вот, вы… наш компаньон.

Ее голубовато-серые глаза сузились, она на секунду сжала руки и неожиданно выпалила:

— Однако вам, кажется, на это наплевать! Мне бы не хотелось, чтобы мной кто-то командовал, сэр, особенно человек, который разгуливает тут, корча из себя аристократа!

— Прощу прощения! — Желваки на его скулах напряглись. — Я уже просил вас не касаться моего прошлого, и я делаю все, что в моих силах, и работаю наравне с другими мужчинами.

Шелби пренебрежительно отмахнулась.