Антипа поставил свечу на стол и вышел. Дьяк сел и махнул рукой приказчику, указывая устроиться напротив. До заранее обусловленной встречи с Аббасом оставалось еще несколько дней. Что же заставило всегда такого осторожного и хитрого купца, не дожидаясь личной встречи, прислать к Никите Авдеевичу своего доверенного человека? Неужто опять придется услышать дурные вести?
— Хозяин не может сам прийти в твой дом, поэтому он послал меня. — Голос у приказчика был гортанный, напоминавший клекот орла, закогтившего добычу. Но по-русски он говорил свободно и правильно, почти без акцента, только немножко медленно.
— Сегодня к хозяину пришел человек, — продолжал приказчик. — Купец из Крымской орды. Он хочет увидеть твоего пленника.
— Какого пленника? — прищурился Бухвостов. — И почему он пришел именно к Аббасу?
— Мой хозяин — старейшина восточных торговцев в Москве, — с достоинством ответил приказчик. — А увидеть приезжий купец желает молодого мурзу, которого привезли казаки.
— Вот как?
Сердце у Никиты Авдеевича дрогнуло: неужели это весточка от Макарушки Яровитова? Уже, почитай, больше месяца прошло, как ускакал он на юг, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Иногда дьяку думалось, что сгинула в проклятой орде забубённая головушка Макарки, но он старался гнать прочь эту мысль, боясь накликать беду. А тут вдруг приезжий купец-татарин хочет поглядеть на Рифата! Но это может быть и простым совпадением. Как могли узнать, где сейчас сын Алтын-карги? Впрочем, слухами земля полнится, а Бухвостов вывозил молодого мурзу в город. Так что его могли видеть.
— Откуда ему известно, что молодой мурза у меня?
— Не знаю. — Приказчик выставил перед собой ладони, словно желая отодвинуть все подозрения хозяина, не позволив им коснуться себя. — Он хочет его видеть.
— И говорить с ним? — вкрадчиво уточнил дьяк.
— Не знаю. Просил моего хозяина помочь увидеть молодого мурзу.
— Вот как? — повторил Никита Авдеевич.
Если Яровитов благополучно добрался до Крыма и начал переговоры с Иляс-мурзой, то вполне резонно, что отец решил проверить, где его наследник и, самое главное, жив ли он. От этого во многом будет зависеть дальнейшее поведение Алтын-карги. Эх, как бы узнать, приложил Макар руку к появлению татарского купца или нет! Но не спросишь же об этом у сидящего напротив истукана в черной накидке: басурман — он и есть басурман!
— Аббас обещал ему помочь?
— Хозяин не любит зря обещать, — усмехнулся приказчик. — Он сказал, что подумает, можно ли чем-нибудь помочь.
— А кто этот купец?
— Рябой Хасан. Знаешь?
— Который торгует украшениями?
— Да, да, — согласно кивнул гость. — Он самый, верно.
Сердце у Никиты Авдеевича снова дрогнуло: рябой Хасан безвыездно сидел в Москве уже месяца два, если не больше! Значит, ему передали приказ из Крыма с кем-то из приехавших купцов. Причем передали не раньше, чем вчера или сегодня утром. Хасан не мог долго тянуть и сразу пошел к Аббасу: Иляс-мурзе многие обязаны, и его просьба равносильна строгому приказу, который нужно выполнять без промедлений.
К кому еще мог обратиться рябой Хасан, кроме как к хитрому персу? Тот знает людей здесь и пользуется уважением. Теперь остается подослать к этим торгашам своего человека, чтобы расспросами или подкупом выяснил, кто передал Хасану приказ. А вдруг приказ отдал не Алтын-карга, а Азис-мурза? Впрочем, задумываться будем потом, сейчас надо что-то решать. Нельзя задерживать гостя, и так время позднее.
— Аббас ничем не рискует, если подскажет, где можно увидеть молодого мурзу?
— Если это будет в городе, то нет.
— Хорошо, — хлопнул ладонью по колену дьяк. — Завтра! После обедни, в храме Покрова на рву. Там! — А сам подумал: «Вот и посмотрим, кто туда придет».
— В церкви? — изумился перс.
— Да, в церкви, — подтвердил Никита Авдеевич. Может быть, Господь дарует ему завтра двойную победу?
— Я передам. — Приказчик встал. — Благодарение тебе и благоденствие твоему дому.
Проводив его, Бухвостов отправился в спаленку, опустился на колени и долго молился перед киотом. Потом разделся, лег в постель и задул свечу…
Утром у Никиты Авдеевича был большой праздник: Рифата повезли креститься. Методичная и планомерная осада дала долгожданные плоды, которые дьяк намеревался использовать на благо своей семьи и государева дома. Чего только он не предпринимал, чтобы прельстить молодого мурзу! Дошло даже до того, что тайком, через неприметное оконце, показал ему Любашу, когда она мылась. Грех, конечно, но зато потом едва удалось оттащить татарчонка от щелки. Он рвался к оконцу и восхищенно закатывал глаза:
— Якши, чок якши! Ай, какая!
— Твоя будет, — гудел ему в ухо Никита Авдеевич, — твоя! Детишков нарожаете, а государь деревеньку даст за службу, право слово, даст!