Диктаторы обмана: новое лицо тирании в XXI веке

Подобные ритуалы, особенно усвоенные в детстве, способствуют индоктринации, усиливая убежденность за счет привычки. Кроме того, они приучают граждан следить друг за другом. У диктаторов XX века не было технологии для наблюдения за индивидуальным поведением каждого члена общества. Но поощряя доносительство на неблагонадежных, они подталкивали обычных людей к тому, чтобы те брали эту функцию на себя. Например, Мао хотел «превратить все население в “полицию мысли”, которая следит за чужими словами, чтобы выявлять мыслящих “неправильно”»44.

Преданность идеологии может защитить политическую партию. А конкретного лидера лучше защищает культ личности. Поэтому, как только в стране появлялся признанный вождь, вокруг него почти всегда возникал культ личности, а чрезмерная преданность идеологии становилась потенциально опасной. Своекорыстная трактовка основ учения «великим лидером» могла разочаровать идеологических ортодоксов45. Они хранили верность идеалам, а не человеку, поэтому многие диктаторы устраивали чистки среди наиболее идеологизированных соратников. Сталин вырезал бывших союзников в 1930-е. Гитлер избавился от Эрнста Рема в июне 1934-го, в «Ночь длинных ножей». Муссолини в 1920-е годы изгнал из партии тысячи наиболее радикальных ее членов

46.

Кому-то ритуалы лояльности покажутся бесполезными, ведь диссиденты могли скрывать свое истинное отношение к ним. Ничто не мешало исполнять «танец верности», в душе проклиная диктатора. Но повсеместный контроль благонадежности не давал соблюдающим конспирацию инакомыслящим вычислить друг друга и объединиться. Как пишет историк Франк Дикеттер, культ личности превращал «каждого в лжеца» – а если «врут все, то невозможно понять, кто действительно скрывает правду»47. Или, по выражению чешского диссидента, драматурга, а позднее президента Вацлава Гавела, всех граждан заставляли «жить во лжи». В таких условиях оппозиции было намного труднее координировать свои действия.

Вышесказанное проливает свет на некоторые странности авторитарной пропаганды. Если задача в том, чтобы склонить народ на свою сторону, методы диктаторов страха вызывают недоумение. Хороший пропагандист (по мнению одного эксперта) – это тот, кто старается «всем понравиться, всех развеселить и выглядеть человечно»; он будет особо подчеркивать «свою общность с аудиторией»48

. Однако коммунистическая пропаганда при Брежневе была безрадостной, отстраненной и холодной. Пропагандисты говорили невразумительно, нанизывая на единственный в предложении глагол длинные ряды существительных. Впрочем, некоторые диктаторы пытались выстроить контакт с людьми. Муссолини культивировал образ «человека из народа, доступного для всех», и, например, лично отвечал на тысячи писем от граждан49. Но эта «доступность» была в высшей степени условной, такой же, как доступность человеку Бога: оба являлись народу не часто и только для того, чтобы вершить судьбы простых смертных. В этом не было ничего «человечного».

Тот же эксперт добавляет, что у успешного лидера мнений формулировки «простые и запоминающиеся»50. Тексты коммунистов, напротив, были скучными и туманными. Ожидалось, что советских граждан будут воодушевлять, к примеру, такие лозунги: «Решения XXVI Съезда Коммунистической партии Советского Союза – в жизнь!» Венгерские новостные передачи были «ритуальными, однообразными, тоскливыми и ужасно скучными»

51. Государственные СМИ при Франко «отупляли большинство испанцев до состояния пассивности и непротивления»52. В течение всего правления Саддама баасистская пресса была «однобокой, многословной и нудной»53

. Пропагандисты либо вгоняли слушателей в сон, либо превозносили высшее лицо, доходя в своих восторгах до абсурда. Так, о многих правителях говорили, что они обладают магическими способностями: Ким Чен Ир якобы умел телепортироваться с места на место; Муссолини вызывал дождь и останавливал течение лавы; Мао плавал в четыре раза быстрее мирового рекорда54. (У Не Вин, президент Бирмы, сам магом не был, но использовал мага в качестве консультанта.)55