Диктаторы обмана: новое лицо тирании в XXI веке

Все, что создавали эти профессионалы – от финансовых инструментов до медицинских препаратов и музыкальных представлений, – требовало глубоких знаний и оригинального мышления. Ценность произведенного ими заключалась не в использованных материалах, а в информации, которой они владели. Цифровые технологии обеспечили неограниченное воспроизведение и практически бесплатное распространение информационной продукции. Благодаря этому экономия за счет увеличения масштаба оказывалась просто невероятной13.

Изменение в источниках роста поставило авторитарных лидеров перед трудным выбором. Раньше Сталин и Мао могли удвоить ВВП, не считаясь с человеческими затратами, просто отправив крестьян на заводы. Принудительное перераспределение рабочей силы было жестоким, но результативным способом повысить выпуск продукции. Несмотря на неэффективную организацию промышленности при Сталине, производительность труда на заводах все равно была выше, чем на селе14

. Но как только для новых прорывов требовалась творческая фантазия, сталинистское принуждение переставало работать. Идеи не рождаются по приказу15. Инновационная деятельность, которая практически по определению нуждается в свободе нарушать правила, задыхалась в бюрократических тисках. А идеология ее попросту убивала.

Пионер диктатур обмана Ли Куан Ю понимал это уже в 1990-е. В одном из интервью он сказал: «Из современного высокотехнологичного оборудования просто невозможно выжать максимальную производительность без инициативной и самостоятельной рабочей силы. Нет смысла вкладывать сто миллионов долларов в станки, если не извлекать из них не менее 95 % производительности с помощью кружков контроля качества, привлекая к задачам повышения производительности инженеров, как это делают японцы? … Высокообразованного работника не заставишь перестать думать, когда он уходит с завода в конце рабочего дня»16

.

Высокообразованные работники – это отдельная тема. Одновременно с изменением характера труда менялось значение образования. В век бурного развития промышленности капиталисты добились от государства создания системы начальных школ17

. Владельцам заводов не хватало подготовленных работников. Основы грамоты и арифметика были нелишними, но еще важнее были добропорядочность и исполнительность. Бывших крестьян следовало научить часами сидеть на одном месте, выполняя скучную, однообразную работу. От них требовалось стать внимательными, уважительными, «пунктуальными, послушными и трезвыми»18. А особенно полезными эти свойства были в политическом плане. Чтобы угодить властям, учителя начальных классов не забывали воспитывать в детях почтительность и патриотизм. И даже средняя школа способствовала социализации.

Но высшее образование устроено по-другому. Страны, в которых шел переход к постиндустриальному производству, ощутили потребность в человеческом капитале иного качества. Начального и среднего образования хватает для освоения базовых рабочих специальностей. Но чтобы конкурировать с экономически развитыми державами, работники должны иметь высшее образование19

.

Проблема для автократов в том, что высшее образование неразрывно связано со свободой мысли. Невозможно полностью стерилизовать университетское обучение. Критическое мышление так и норовит выскользнуть из-под контроля. Студенты, которые сегодня пришли на лекцию по электродам, завтра запросто могут заглянуть на лекцию по электоральным процедурам. Аналитические, коммуникативные и организационные навыки применимы для решения разных задач – включая координацию антиправительственных протестов20. Кроме того, передовая наука по определению является международной, а следовательно, содержит дополнительную информацию о внешнем мире. По этим причинам диктаторам намного сложнее контролировать высшее образование.

Вот лишь один пример. В начале 1950-х в СССР царил конформизм. В ходе нещадной сталинской борьбы с космополитизмом врачей-евреев арестовывали и расстреливали за шпионаж. В Московском госуниверситете преподавание юриспруденции сводилось к «массированной идеологической обработке», как вспоминал позднее один из его выпускников. Этот человек был идейным коммунистом, но как раз в студенчестве его начали мучить вопросы о линии партии. Откуда брались эти сомнения? Из диссидентских брошюр? Нет, их источником были классические тексты Маркса, Энгельса и Ленина, которые, как он писал, «содержали обстоятельный разбор положений оппонента, систему контраргументов, обоснование выводов»21. Изучение этих трудов не сделало из Горбачева противника коммунизма. Но он научился думать – что для старого порядка, пожалуй, еще страшнее.