Диктатура адмирала Небогатова

– Точно так, роты поручика Веремеева буду, Николай Сёмин я.

– Не устал, Сёмин Николай? – Полковник не собирался блюсти букву Устава и «дрессировать» солдата, придираясь к каждой мелочи. Впрочем, это было заложено ещё в самом начале формирования частей морской пехоты лично Небогатовым, приказавшим обращать внимание исключительно на боевую выучку, а не на шагистику и парадную выправку. Двух особо рьяных уставников, поручика и штабс-капитана, вице-адмирал так разнёс, что гордец-поручик пытался даже застрелиться, благо в последний миг заметили, спасли, – выкрутили руку и выстрел пришёлся в потолок казармы.

– Никак нет, ваше высокоблагородие, – браво ответствовал двужильный Сёмин, – господин поручик всё переживал, консервов мол взято на три дня, а нам ещё вперёд иттить, когда подвезут. А тут бричка такая ловкая – ход лёгкий, я на каторге тачки тяжельше катал. Неужто для товарищей не привезу консерву и патронов?

Расчувствовавшийся полковник представил Сёмина к ефрейторской лычке – за инициативу, и приказал довести до поручика Еремеева два отделения и пулемётный расчёт, дабы усилить роту, производящую поиск на самом опасном направлении. Тащить телегу обратно было непросто – груза хватало. Однако в помощь Сёмину была выделена японская лошадка «почти пони» и маленький отряд зашагал строго на юг.

Васильчиков и Зеленцов прошли в штабную палатку, где и начали подбивать итоги второго дня на Хоккайдо. Отсутствие сколь-нибудь организованного сопротивления неприятеля здорово давило на психику офицеров, ожидающих от японцев всевозможных каверз. Ждали всего, даже удара в спину легендарных наёмных убийц, грозы японских сказок. Да, японских сказок, кругозора расширения ради, прочитанных самым наивнимательнейшим образом…

Глава 23

– Нервы ни к чёрту! – Клапье де Колонг потянулся к коньяку.

Ранее за Константином Константиновичем такого не водилось. Нет, выпить начальник штаба Тихоокеанского флота мог, и умел, но чтоб в кабинете комфлота, в присутствии начальства, презрев субординацию, начинал распивать…

– Набулькайте и мне, – Небогатов поморщился, – да и Евгению Владимировичу не лишним будет.

Клапье де Колонг кивнул, «набулькал» в фужер изрядную порцию шустовского и не чинясь подал кавторангу, сидящего на неведомо кем внесённой в кабинет Небогатова табуретке и отрешенно смотрящего на портрет государя-императора.

Новости, одна другой важнее и невероятнее летели в штаб флота непрерывным потоком, зачастую – совершено фантастические, противоречащие здравому смыслу.

Особенно старались береговые посты наблюдения, докладывая о любой мелочи – нечаянно «подсветившемся» японском крейсере, выбросе снопа искр из труб миноносца, мелькнувшем вдалеке силуэте грозного броненосца.

И, вдобавок, с наступлением сумерек японские миноносники словно взбесились – как мотыльки на свет лампы, нет, скорее как комары на запах крови ломанулись и в Амурский залив и в залив Уссурийский. Ломанулись не считаясь с неизбежными потерями, вылетая на банки, наплевав на огонь береговых батарей…

Воздухоплавательная полурота на острове Аскольд забилась в заблаговременно откопанные траншеи и пережидала невиданный по силе и продолжительности обстрел с моря. Казалось бы, не столь уж и серьёзный калибр на вражеских миноносцах, но морские трёхдюймовые орудия бед натворили немало. В темноте японцы били по площадям, но столь досаждавший Соединённому флоту аэростат самураям повредить удалось.

Второй воздушный шар спешно изготавливали к подъёму на острове Русский и поутру отважные наблюдатели должны с высоты в сотню сажен корректировать огонь батарей и наблюдать за перемещениями вражеских отрядов.