Диктатура интеллигенции против утопии среднего класса

Но чтобы большевикам установить "добрососедские отношения" с интеллигенцией, недостаточно было увещеваний. И Ленин, заставляя историю в который раз повторяться, обращается к испытанной методе кнута и пряника: "Конечно, большинство этих специалистов насквозь проникнуто буржуазным миросозерцанием. Их надо окружить атмосферой товарищеского сотрудничества, рабочими комиссарами, коммунистическими ячейками, поставить их так, чтобы они не могли вырваться, но надо

дать им возможность работать в лучших условиях, чем при капитализме, (выделено мной — А. С.), ибо этот слой, воспитанный буржуазией, иначе работать не станет. Заставить работать из-под палки целый слой нельзя, — это мы прекрасно испытали. Можно заставить их не участвовать активно в контрреволюции, можно устрашить их, чтобы они боялись руку протянуть к белогвардейскому воззванию. На этот счет у большевиков действуют энергично. Это сделать можно, и это мы делаем достаточно. Этому мы научились все. Но заставить работать целый слой таким способом невозможно"[143]

. Такой двуединый подход пропагандировался Лениным более или менее последовательно с ноября 1918 года. Особенно ярко ведется эта пропаганда в марте 1919 г.[144], когда Ленин выступает на заседании Петросовета, на VIII съезде РКП (б). Вот выразительные цитаты из его выступлений:

— "для социалистического строительства необходимо использовать полностью науку, технику и вообще все, что нам оставила капиталистическая Россия. Конечно, на этом пути мы встретимся с большими трудностями. Неизбежны ошибки. Всюду есть перебежчики и злостные саботажники. Тут необходимо было насилие прежде всего. Но после него мы должны использовать моральный вес пролетариата, сильную организацию и дисциплину. Совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов. Но их надо поставить в определенные рамки… При всем этом — ни малейшей политической уступки этим господам, пользуясь их трудом всюду, где только возможно"[145];

— "организационная творческая дружная работа должна сжать буржуазных специалистов так, чтобы они шли в шеренгах пролетариата, как бы они не сопротивлялись и ни боролись на каждом шагу"[146].

Надо полагать, эту часть программы было выполнить не так уж сложно. К началу 1919 г. от интеллигенции, занимавшей и до революции всего-навсего 2,7 % от занятого населения, осталось не слишком много, и блокировать ее пролетарскими силами не составляло труда.

А вот что касается создания интеллигенции условий, "лучших, чем при капитализме", то на это социализм в принципе не был способен ни тогда, ни теперь. Советская власть с того и начала в этой области, что резко ухудшила и абсолютное, и относительное благополучие интеллигента. Причем, вчитываясь в ленинские строки, приходишь к выводу, что этот его призыв не только не был сделан всерьез, но и что в уме Ленин держал нечто совсем противоположное.

На первый взгляд, он стойко отбивал атаки слишком ретивых поборников равенства, требовавших немедленного введения равной оплаты за равный по времени труд. А таких ревнителей справедливости было огромное большинство и в партии, и просто среди рабочих. Между тем еще в ноябре 1917 г. Ленин, говоря об инженерах, указывал: "Мы их будем охотно оплачивать. Мы не собираемся лишать их пока привилегированного положения"[147]. И вот, когда дело дошло до практики, он в апреле 1918 г. разъяснял соратникам: "Лучшие организаторы и крупнейшие специалисты могут быть использованы государством либо по-старому, по-буржуазному (т. е. за высокую плату), либо по-новому, по-пролетарски (т. е. созданием той обстановки всенародного учета и контроля снизу, которая неизбежно и сама собою подчинила и привлекла бы специалистов). Нам пришлось теперь прибегнуть к старому, буржуазному средству и согласиться на очень высокую оплату «услуг» крупнейших из буржуазных специалистов". И далее продолжал убеждать: "Допустим, Российской Советской республике необходимы 1000 первоклассных ученых и специалистов разных областей знания, техники, практического опыта, для руководства народным трудом в целях возможно более быстрого подъема страны. Допустим, что эти «звезды первой величины» приходится оплачивать — большинство из них, конечно, тем развращеннее буржуазными нравами, чем охотней оно кричит о развращенности рабочих, — по 25 000 рублей в год. Допустим, что эту сумму… надо удвоить… или даже учетверить… Спрашивается, можно ли признать чрезмерным или непосильным для Советской республики расход пятидесяти или ста миллионов рублей в год на переорганизацию народного труда по последнему слову науки и техники? Конечно, нет… Такой степени организованности, учета и контроля, чтобы вызвать поголовное и добровольное участие «звезд» буржуазной интеллигенции в нашей работе, мы еще не достигли".