Динозавры против млекопитающих: история соперничества, которая не закончилась до сих пор

Правило раздельного жительства, кстати, говорит, что ни мезозавры, ни танистрофеи не были заботливыми родителями, а обитание в разных средах избавляло от конкуренции взрослых и юных особей. Однако относительно танистрофеев все-таки у меня есть некоторые сомнения. Вызывает сомнение то, что взрослый танистрофей, преимущественно состоящий из шеи, выбирался на сушу, чтобы произвести на свет следующее поколение. Это был бы подвиг побольше того, который совершают современные морские черепахи, хотя мезозойские морские черепахи, чей вес превышал тонну, как-то с делом размножения на суше справлялись. Это как раз хороший аргумент в пользу перехода танистрофеид в массе к живорождению. Однако не припомню, чтобы сегодня какой-нибудь амниот, появившись на свет в водной стихии, устремлялся бы вслед за тем на сушу, чтобы, прожив там какое-то время, отправиться обратно, — этакий четвероногий лосось многоразового действия и пресноводно­сухопутного размаха. В общем, полагаю, что «слухи о сухопутности» юных танистрофейчиков несколько преувеличены. Это не значит, что по мере взросления у них не происходила смена диеты, но для этого им совсем не надо было выбираться на берег — достаточно было жить в несколько иной среде, чем взрослые танистрофеи: в затапливаемых лесах, например, напоминающих сегодняшнюю амазонскую сельву. Конечно, если таковые вообще существовали в триасе — в перми затапливаемые равнины, несомненно, были, а вот насчет триаса у меня нет сведений, как вы помните, в начале триаса с влажностью все-таки было не очень. Тем не менее жизнь в затапливаемых лесах может быть и дополнительным объяснением смены мест обитания по мере роста: матерому взрослому танистрофею, возможно, становилось сложно маневрировать между стволами всяческих деревьев, и он «предпочитал» держаться от них подальше — на открытой воде. Все это, впрочем, только абстрактные рассуждения: на глубокие познания в области танистрофееведения я не претендую.

Вариант эволюции четвероногого «лосося наоборот», который мы, возможно, видим, изучая мезозавров, еще интереснее. Я не припомню живущих сегодня амниот, которые бы первую половину жизни проводили по большей части в воде, а вторую — предпочитали оставаться на суше. Что-то близкое обратному можно вспомнить: морские игуаны, обитающие на Галапагосских островах. Пока они еще юны и невелики, собирают водоросли, выброшенные на побережье или обнажающиеся во время отлива, и особо не суются в холодные воды. Только когда становятся достаточно толстенькими, чтобы долго не остывать в омывающих острова холодных течениях, они окончательно переходят на добывание водорослей в морях. В данном случае же прямо противоположная ситуация. Причем, учитывая экстраординарный уровень солености холодных вод, вроде бы именно крупным особям и должно было в этих водах житься лучше: и сохранять тепло легче, и масса больше — проще погружаться. Все это наводит меня на очень странную, но все же не такую эксцентричную, как гипотеза о летягах-стегозаврах (думаю, однако, этот рекорд уже не побить), мысль. Возможно, воды моря были четко дифференцированы и почти не смешивались: холодные воды распространялись у дна, а верхний слой был сравнительно теплым, кроме того, присутствие ледников воздействовало и на атмосферу — приносило холодные ветры. Теплые соленые поверхностные воды были единственным пространством, где молодые некрупные мезозавры могли достаточно комфортно себя чувствовать. Лишь когда становились крупными и упитанными, они могли выбираться на берег или опускаться в холодные глубины (впрочем, это мысль в порядке высокохудожественного околонаучного бреда).

Итак, мезозавры и танистрофеиды — крайне интересные персонажи, но вернусь к рассуждению о морских ящерах мезозоя в целом. Если вы не поняли, насколько современные данные противоречат тому, что предполагалось ранее, то напомню вам, как проблема игнорирования морской стихии млекопитающими мезозоя (и заодно динозаврами) решалась в уже ставшей классической книге Еськова «История Земли и жизни на ней». Решалась она крайне просто: млекопитающие и динозавры были слишком горячи для жизни в теплых мезозойских морях. И эта мысль казалась абсолютно логичной. Теплое, хорошо прогретое море мезозоя с довольно стабильной (в сравнении с сушей) температурой позволяет не слишком заботиться о поддержании высоких температурных режимов. В столь хорошо прогретых морях при меньших затратах «калорий» на поддержание активности подогреваемые снаружи — экзотермные — животные оказывались ничуть не менее активны, чем обогреваемые изнутри — эндотермные. Как говорит реклама, «зачем платить больше». Млекопитающие и динозавры, которые готовы были платить, проигрывали при освоении морей своим экономным рептильным конкурентам.