Динозавры против млекопитающих: история соперничества, которая не закончилась до сих пор

Звери и протозвери охотно избавлялись от украшающего их сзади девайса. Для скоростных маммальных аллюров, например для галопа, хвост особо и не нужен. У многих млекопитающих он сильно редуцирован, у некоторых отсутствует полностью (например, у нас с вами). Редуцированы были хвосты и у многих предков млекопитающих, и у родичей предков. Причем редуцированы уже тогда, когда ни о каком новом способе локомоции еще и помыслить было нельзя. Впрочем, и у продвинутых дицинодонтов хвост порой «попадал под сокращение» до состояния коротенького «обмылка». Подталкивает их к отказу от хвоста, возможно, помимо того, что хвост мог быть изначально, как минимум на очень ранних стадиях эволюции, специализирован для удержания потомства (или по крайней мере для того, чтобы не мешать закреплять это потомство на туловище) и к размахиванию из стороны в сторону не годился, та же причина, что и у амфибий, — сокращение поверхности тела и уменьшение потери влаги. К тому же и млекопитающие, и их предки, видимо, издревле упражнялись в строительстве нор (напомню, именно дицинодонт кистецефал был первым «профессионально» роющим животным, ушедшим с поверхности в «андеграунд»). Рыть норы можно разными способами. К примеру, поминавшиеся мной австралийские вараны (Varanus panopter

) при вполне рептильном строении и наличии длиннейшего хвоста остаются отменными землекопами. Они, как сравнительно недавно было обнаружено, оказались «авторами» уникально глубоких спирально закрученных нор

[147]

. Животное, ведущее роющий образ жизни и вынужденное то и дело продираться сквозь субстрат, порой превращалось в сплошной хвост, это произошло, видимо, с безногими ящерицами. Их сравнительно слабые конечности преобразуются в ненужные отростки, лишь мешающие пробираться в подземелье. У млекопитающих и существ, близких к ним по конструкции, проблема совсем иная — их сильные ноги с мускулатурой, богатой миоглобином, вполне пригодны для рытья, а вот хвост им не особенно нужен: в узких норах его невозможно использовать как рычаг для ускорения (да и ускоряться особенно некуда). Так что, наоборот, при жизни в подземельях у млекопитающих хвост заметно редуцируется. Ну и наконец, еще у самых давних предков млекопитающих, имевших «пеликозавровое» строение, видимо, возникают сложности с использованием более «традиционного» рептильного способа передвижения — изгибаясь синусоидой. Хвостом дело не ограничивается, я выше писал о том, что родительская забота могла тоже непосредственно влиять на предпочтение типа локомоции крупными существами. В общем, сказалось множество факторов.

Итак, отчасти (в случае предков млекопитающих) не только новый способ локомоции предшествует появлению плоского хвоста, но новый хвост может предшествовать появлению нового способа локомоции (или по крайней мере их изменение может происходить почти одновременно). Изменение строения хвоста, который до поры до времени был не нужен, а иногда и вреден, потребовало поиска новых способов перемещения. Хвост уменьшился, но не исчез — ему нашлось со временем множество разных применений, возможно, одно из них могло состоять именно в прикреплении только что отложенных яиц к животу матери или создании некоего подобия сумки (если эти изменения не предшествуют обретению новых способов передвижения). Подвижный хвост унаследовал от своих, может быть, весьма отдаленных пращуров утконос и использует его теперь для перетаскивания веточек: закреплять потомство на животе ему уже не требуется.

Конечно, хвост — это хорошо, но не только мощный хвост, мне кажется, не позволил динозаврам по-настоящему познакомиться с прелестями настоящего, нашего, млекопитающего галопа (хотя, повторю, они и так хорошо себя чувствовали). Для успешного развития маммальных типов локомоции хорошо было бы приобрести еще и достаточно гибкий позвоночник, причем гнущийся не из стороны в сторону, а дорсвентрально. Соглашусь, можно привести массу примеров того, что галопировать можно, его не имея. Если бы спина лошади была так же подвижна, как у кошки, кавалерия просуществовала бы крайне недолго — те несколько секунд, в течение которых первый и последний в истории всадник пытался бы удержаться на животном. Однако для освоения «млекопитающего» способа передвижения, когда передние и задние конечности отрываются попарно, дорсвентрально гибкий позвоночник все же был бы полезен. В данном случае он работает как пружина. Я говорил, что и крокодилы освоили галоп, но они не могут состязаться с млекопитающими. У животных, чей позвоночник малоподвижен, видимо, мало перспектив в дальнейшем развитии этого типа локомоции, если рядом с ними снуют существа более гибкие и проворные — звери. Как бы хорошо на четырех ногах ни бегал архозавр, недостаточно гибкий позвоночник со множеством ребер делает его слабым конкурентом млекопитающего. Перед млекопитающими же открываются невиданные просторы, когда они осваивают такой способ бега: их позвоночник весьма гибок, благо у нас есть брюшная полость, где ребра отсутствуют.