«Дипломат поневоле». Воспоминания и наблюдения

Кроме того, нашу настоящую работу по представительству мы начали выполнять только после нашей поденной работы уборщиков. Особенно досталось бедняжке госпоже Караосманоглу, только тогда она поняла, что значит быть супругой посла. Но понять это – значило взять на себя новые и новые обязанности. Выполняя их с большим удовольствием, она не чувствовала усталости. Хорошее впечатление, производимое ею на гостей во время наших многочисленных банкетов, приемов и вечеров, заставляло ее забыть все тяготы. Некоторые из наших местных и иностранных гостей, увидев разительную перемену в старом дворце, застывали от удивления. Некоторые говорили: «То, что вы совершили, – чудо». Наш очень искренний друг, заведующий протоколом, всякий раз восклицал: «Да будет вами доволен аллах!» и целовал то одну, то другую руку моей супруги. Единственной наградой за длительные наши страдания было это одобрение и поздравления иранцев и европейцев. Однако что бы случилось, если бы их не было? Разве для нас не являлось самым большим удовлетворением то, что наше посольство в Тегеране стало достойным чести и авторитета своей страны? Я не сожалею ни о чем: ни о нашем самопожертвовании, ни о потере здоровья, ни о расходах из нашего тощего кошелька. Цель была достигнута. Это главное. Если о чем я и сожалею, то лишь о том, что на протяжении всей моей службы я не нашел возможности послужить развитию дружественных отношений между Ираном и Турцией, как бы желал.

Правда, когда я приехал туда, мне довелось разрешить некоторые спорные моменты заключенного в Анкаре соглашения о транзите и поставить под ним свою подпись. Через некоторое время последовало соглашение о воздушных перевозках. Однако эти соглашения имели скорее теоретический, вернее символический, характер. Ни иранцы, ни мы не смогли довести строительство сухопутных дорог до состояния, удовлетворившего бы наши обязательства по соглашению о транзите. Что же касается воздушных перевозок между двумя странами, то они ограничились тем, что один-два наших самолета совершили посадку и взлетели с аэродрома Михрабад [99]

.

Кстати, Иран и не был в состоянии выполнить такого рода соглашения. Договор о дружбе с Пакистаном, вселивший такие надежды, не вышел за границы платонической любви. Вернее, Пакистан благодаря этому пакту мог оказывать еще большее давление на своего афганского соседа. Радиостанции Пакистана активно вели пропаганду против Афганистана. Территориальные споры между обеими странами закончились дракой, страны буквально вцепились друг другу в волосы. Иран же не желал продавать Афганистану ни одной капли нефти, в которой тот так сильно нуждался. Я прекрасно помню, что на вечере во время визита афганского короля он с болью говорил мне об этом.

Если бы даже не было этого договора о дружбе с Пакистаном, то Иран все равно не смог бы никоим образом прийти на помощь Афганистану. Союз стран ислама, предложенный шахом, стал предметом академического обсуждения между представителями мусульманских стран в Тегеране. Однажды я получил приглашение на обед в афганское посольство. Усевшись за стол, я понял, что все присутствующие здесь были мусульманскими дипломатами суннитами или шиитами, то есть я попал на своеобразное собрание богословов мусульманской общины. Никогда еще я не видел представителей восточных стран и их рассуждения такими отвлеченными и туманными. Мусульманские дипломаты, говорящие на разных языках, после обмена длинными речами договорились, наконец, о следующем: раз или два в месяц они должны собираться вот так за столом, по-братски беседовать и обмениваться мнениями! Но какое тут братство? Какие мнения? Как раз в то время разногласия между Афганистаном и Пакистаном достигли своего апогея. Отношения между Ираком и Сирией были весьма натянутыми. Главной заботой египтян, иорданцев, ливанцев был Израиль. Мусульманский [100]

посол Индии и я были вне всех этих дел. А у представителя министерства иностранных дел Ирана был вид стороннего наблюдателя, приехавшего из Европы. И вот, несмотря на категорическое решение, послы мусульманских стран после собрания в афганском посольстве ни разу больше не смогли встретиться. Однако послу Пакистана Газанфер-хану не надоело еще долгое время пропагандировать союз стран ислама.

Эта мусульманская страна со своим восьмидесятимиллионным населением в то время проводила следующую политику. Она стремилась возглавить подобный союз и продемонстрировать тем самым силу своим врагам. Врагом № 1 числилась Индия. Выражение «враг № 1» – не мое. Оно принадлежит самому Газанфер-хану. Еще во время нашей первой встречи, когда он говорил о необходимости взаимопомощи между мусульманскими народами, это выражение повторялось мне раза четыре. Помню, я сказал ему на это: «Ваш «враг № 1» – Индия, «враг № 1» арабов – Израиль. Что касается нас, то мы находимся перед лицом совершенно иной опасности».