«Дипломат поневоле». Воспоминания и наблюдения

– Больше шести месяцев я тебя в Тиране не продержу! Можешь быть уверен!

Этих его слов и проявленного ко мне внимания было достаточно, чтобы рассеять мою грусть. Сначала мне казалось, что Ататюрк таит против меня злобу, наказывает меня за мои статьи, когда же я убедился в неоправданности своих подозрений, то невольно их устыдился. Я понял, что назначение меня послом отнюдь не являлось актом мщения. Это был свойственный Ататюрку искусный тактический ход. Гази умело ликвидировал «вопрос о „Кадрах”» (теперь он разрешался без применения насильственных мер, сам собой), успокоил моих противников и, не затрагивая моего самолюбия, помог мне с честью выйти из затруднительного положения.

Да может ли кто-нибудь вспомнить хотя бы один случай, когда Ататюрк поддался бы гневу и жестоко обошелся с кем-либо? Кто видел, чтобы он, даже в самые критические дни национально-освободительной войны и революции, хотя бы на миг потерял хладнокровие и достоинство?

Когда банды реакционеров и предателей окружили Анкару, когда непрестанный грохот стрельбы не утихал ни днем ни ночью, разве не рядом с ним обретали мы силы и уверенность, чувствовали себя неуязвимыми? Он один сумел внушить нам веру в успех, потерянную после разгрома под Кютахьей и Алтынташем. И достигал он этого своей глубокой убежденностью в правоте нашего дела.

Даже грубые нападки врагов не могли вывести Ататюрка из состояния равновесия, которое защищало его, словно броня, скрывая малейшие проявления гнева на его лице…

Я помню его выступление на первом заседании Великого национального собрания, когда он с ловкостью барса обошел ловушки, расставленные его противниками, разоблачил их опасные замыслы и превратил тем самым эту жестокую борьбу в своеобразное спортивное состязание.

И я до сих пор краснею от стыда, когда вспоминаю еще об одном заседании Великого национального собрания. Оно происходило в первые месяцы после победы в Измире. (Разумеется, речь идет не о победе демократической партии 1950 г.) Три депутата внесли на обсуждение законопроект, по которому в меджлис мог быть избран лишь тот, кто родился в пределах нынешних национальных границ Турции, либо тот, кто прожил безвыездно не менее пяти лет в границах определенного избирательного округа. Мустафа Кемаль родился в Салониках. И с того дня, как он закончил учебу (т. е. более четверти века), непрерывно ездил с одного фронта на другой, с оружием в руках защищая родину, нигде не задерживаясь даже и пяти месяцев. И вот теперь эти три депутата пожелали лишить гражданских прав самого верного защитника отечества, человека, не знавшего покоя, не знавшего страха. Двести лет продолжался распад Османской империи, которая терпела поражение за поражением. Турецкая армия жаждала воскресить свою военную славу. Мустафа Кемаль привел ее к первым победам, сначала в районе Анафарталар, затем на реке Сакарье у Коджатепе и, наконец, у Думлупынара.

В тот день он только что вернулся с фронта, блестяще завершив одну из своих наиболее крупных военных операций. Ему аплодировала страна, ему аплодировал весь мир, но в зал заседаний он пришел в простом сером штатском костюме и скромно сел в задних рядах. Лицо его было спокойно и сосредоточенно. В этот момент казалось, что он забыл о всех своих победах в священной войне, целиком погрузившись в раздумье о будущем пути турецкого народа. Великое национальное собрание рассматривало проект упомянутого избирательного закона. «Сейчас его спокойствие сменится гневом, – подумал я. – Сейчас он вскочит с места и обрушится на вероломных демагогов. Ведь он же знает, что как раз они, эти три депутата, в дни величайших испытаний занимали пораженческую, негативную позицию». Но Гази Кемаль Ататюрк остался невозмутимым. Он медленно встал и, как всякий другой депутат, попросил у председателя слова. Так же не спеша поднялся на трибуну и начал свою речь охрипшим от огорчения голосом.

– Господа! – начал он. – Этот законопроект преследует определенную цель, и, поскольку он направлен в первую очередь против меня, разрешите мне высказать о нем свое мнение. Господа, депутат Неджати от Эрзерума, депутат Селяхаттин от Мерсины и депутат Эмин от Джаника хотят лишить меня гражданских прав. Текст статьи 14 предложенного ими законопроекта гласит: «Депутатами Великого национального собрания могут быть избраны лица, родившиеся на территории сегодняшней Турции, или лица турецкой и курдской национальностей, проживающие на территории данного избирательного округа не менее пяти лет».

Как вам известно, место моего рождения осталось за пределами наших нынешних границ и мне не удалось прожить пяти лет в каком-либо одном из избирательных округов. Но виноват ли я в том, что родился в Салониках, которые, к сожалению, оказались вне границ Турции? Думаю, что нет. Правда, нам не удалось добиться полного успеха в борьбе с врагами, пытавшимися уничтожить нашу страну, однако, если бы враги, упаси нас аллах, полностью осуществили свой замысел, родные места господ, внесших настоящий законопроект, также остались бы за пределами турецких границ.