Дипломатия обмана. «Комитет 300» и тайная власть над миром

Первоначально отобранный для этой работы Киссинджером и Линовицем, как и все те, кто служит секретному параллельному правительству Соединенных Штатов на высшем уровне, будь то госсекретарь или министр обороны, Торрихос вел себя хорошо во время передачи Панамского канала от суверенного народа Соединенных Штатов банкирам с Уолл-стрит, наркобаронам и их руководителям. Но затем, к ужасу своих кукловодов, Торрихос всерьез уверовал в свою миссию националиста.

Панаму следует рассматривать глазами Троянского коня Киссинджера, то есть — как ключевое место для Центральной Америки, как будущее место убийства Киссинджером тысяч американских солдат. Приказ Киссинджера состоял в том, чтобы развязать еще одну «Вьетнамскую войну» в Центральной Америке. Но идеи Торрихоса становились слишком опасными. Он начал борьбу против наркотиков и тем самым подписал себе смертный приговор.

Его убили в августе 1981 года. Самолет, на котором летел простодушный диктатор, был почти аналогичен тому, на котором погиб сын Аристотеля Онасиса. Системы управления рулями высоты были «отзеркалены» и когда пилот попытался набрать высоту, самолет, на борту которого находился Торрихос, буквально влетел в землю.

Банки Панамы перешли под контроль банков Уолл-стрит Дэвида Рокфеллера в качестве удобного хранилища для грязных денег, полученных от наркотиков, и вскоре были признаны мировым центром кокаиновых операций, в то время как Гонконг оставался центром героиновых операций. Рокфеллер поручил Николасу Ардито Барлетте, бывшему директору Всемирного банка и «Марин энд Мидленд» (того самого банка, в правлении которого сидел Линовиц), взять под контроль банковскую ситуацию.

Барлетта должен был реструктурировать банковское дело в Панаме и изменить банковское законодательство, чтобы сделать его безопасным для отмывания наркодолларов. Барлетта пользовался достаточным уважением, чтобы быть вне подозрений, и имел необходимый опыт в обращении с огромными суммами, полученными благодаря его связям с банком Гонконга и Шанхая — крупнейшим банком по отмыванию денег, полученных от наркотиков в мире, — который позже должен был захватить «Мидлэнд Марин Банк» в Соединенных Штатах.

Национальный банк Панамы к 1982 году увеличил свой денежный поток в долларах США на 500 процентов по сравнению с уровнем 1980 года, согласно документам УБН. С 1980 по 1984 год из Соединенных Штатов в Панаму было переведено около 6 миллиардов долларов нераспределенных денег. В Колумбии, по оценкам УБН, за 1980–1983 годы выручка от продажи кокаина составила 25 миллиардов долларов, причем почти вся сумма была депонирована в банках Панама-Сити. Через шесть месяцев после того, как Торрихоса убрали, наркобанкиры сделали ставку на «сильную руку»: генерала Рубена Парадес.

Парадес приложил немало усилий, чтобы укрепить дружбу с Арнульфо Ариасом, который был смещен Торрихосом, придавая своему режиму видимость респектабельности. В Вашингтоне Киссинджер рекламировал генерала как «убежденного антикоммуниста и друга Соединенных Штатов». Даже безжалостная казнь его 25-летнего сына боевиками кокаинового клана Очоа-Эскобара не остановила Парадеса: он сохранил Панаму открытой для торговли кокаином и защитил ее банки.

Норьега должен уйти!

Начальник Генштаба Сил обороны Панамы Мануэль Норьега, все больше беспокоился о армейской коррупции, пытаясь оградить армию от участия в наркоторговле. Норьега организовал государственный переворот против Парадеса и захватил власть. Поначалу это не вызывало у Киссинджера с Рокфеллером: Норьега сотрудничал с ЦРУ и УБН и считался человеком, лояльным системе.

Когда на Уолл-стрит и в Вашингтоне начали возникать сомнения по поводу Норьеги? Я полагаю, что это произошло сразу после ошеломляющего успеха совместной антинаркотической операции Сил обороны Панамы и УБН в 1986 г., известной, как операция «Рыбы». В публичном коммюнике УБН, выпущенном в мае 1987 года операция характеризовалась как «крупнейшее и наиболее успешное тайное расследование в истории федеральной службы по борьбе с наркотиками».

Наркобанкиры обнаружили, что у них были веские причины опасаться Норьеги, и это видно из письма, написанного Норьеге Джоном Лоуном, главой DEA, от 27 мая 1987 года: