Директива Джэнсона

— Мики Руни и Джуди Гарленд[13] на сеновале, — угрюмо вставил Хэнесси.

— Да еще с вагоном взрывчатки.

* * *

Северное побережье Ануры изгибается подобно огромному серпу с глубокой впадиной посредине. Восточная долька, в основном покрытая джунглями, практически безлюдна. Гонвана вел самолет на бреющем полете над джунглями Никалы. Оказавшись над морем, «БА-609» круто взмыл вверх, задрав нос под углом сорок градусов.

Несмотря на непрерывные повороты, наборы высоты и снижения, Гонвана вел самолет необычайно плавно. Опытный летчик словно предчувствовал воздушные течения и заранее предпринимал соответствующие меры. Пропеллеры, переведенные в горизонтальное положение, издавали ровный шум, нечто среднее между жужжанием и ревом.

Андрессен и Хэнесси, став частью экипажа, находились в кабине вместе с Гонваной, обеспечивая навигационную поддержку: двое парашютистов, отделенные от них переборкой, сидели жестких скамьях в хвостовой части самолета. Предоставленные сами себе, Катсарис и Джэнсон в последний раз проверяли снаряжение и просто разговаривали друг с другом.

Через полчаса полета Катсарис, сверившись со своими противоударными часами «Брайтлинг», проглотил стомиллиграммовую таблетку провигила. Это средство было призвано перестроить суточные ритмы его организма, обеспечив остроту чувств в ночной период, избежав при этом ощущения чрезмерной самоуверенности, неизбежного при использовании обычных амфитаминов. До места назначения оставалось еще больше двух часов полета. Максимальный эффект от провигила будет как раз во время проведения операции. Затем Катсарис принял еще одну маленькую таблетку, прохолинергик, препятствующий потоотделению.

Он указал на две толстые черные алюминиевые трубки, которые Джэнсон держал у уха.

— Ты действительно полагаешь, что это поможет?

— Не сомневаюсь, — ответил тот. — Только бы газовая смесь не испарилась. Энергия из этих малышек буквально бьет ключом. Совсем как из тебя.

Катсарис протянул ему упаковку провигила.

— Не хочешь таблетку?

Джэнсон покачал головой. Катсарис знает, что делает, но Джэнсону было прекрасно известно, что одни и те же препараты оказывают разное побочное действие на разных людей, поэтому он категорически отказывался принимать незнакомое средство.

— Тео, расскажи, — сказал Джэнсон, отстраняя таблетки и снова доставая чертежи, — как поживает твоя милая?

Теперь, когда они остались вдвоем, он снова обращался к своему другу по имени.

— Милая? Она знает, что ты ее так зовешь?

— Слушай, я познакомился с ней раньше тебя. Красавица Марина!

Катсарис рассмеялся.

— Ты даже не представляешь себе,какая она красивая. Мало ли, что вы с ней встречались, — это было давно. А сейчас Марина прямо-таки лучится красотой!

Он произнес последнее слово с особым выражением.

— Подожди-ка, — встрепенулся Джэнсон. — Неужели она...

— Ну, еще на ранней стадии. Только первый триместр. По утрам легкое недомогание. А в остальном у нее все просто замечательно.

У Джэнсона мелькнуло перед глазами лицо Хелен, и его сердце словно стиснула гигантская рука.

— А мы ведь правда красивая пара, да? — с деланым самодовольством похвастался Катсарис.

Однако он был прав на все сто. Тео и Марина Катсарисы принадлежали к любимцам Господа. Оба отличались безукоризненными пропорциями телосложения, какие можно встретить только среди уроженцев Средиземноморья. Джэнсон вспомнил неделю, проведенную у них дома в Миконосе, — в особенности тот день, когда они встретили заносчивую директрису парижского салона моды, охотившуюся на непреходящую красоту миниатюрных купальников, белого песка и лазурного моря. Француженка решила, что Тео и Марина фотомодели, и захотела узнать у них, в каком рекламном агентстве они работают. Она видела перед собой лишь ровные белоснежные зубы, гладкую оливковую кожу, блестящие черные волосы — и то, что такие внешние данные не оказались востребованы каким-либо коммерческим предприятием, показалось ей вопиющим расточительством природных богатств.

— Значит, ты скоро станешь отцом, — сказал Джэнсон. Тепло, нахлынувшее на него при этом известии, быстро остыло.

— Похоже, ты не слишком рад, — заметил Катсарис. Джэнсон ответил не сразу.

— Ты должен был меня предупредить.

— Зачем? — небрежно бросил Тео. — Это же Марина беременна, а не я.

— Ты сам все прекрасно понимаешь.

— Честное слово, мы собирались сообщить тебе в самое ближайшее время. Больше того, мы надеялись, что ты станешь крестным отцом.

Голос Джэнсона наполнился чуть ли не злостью.

— Ты должен был меня предупредить заранее. Тео пожал плечами.

— Ты считаешь, что будущему папочке нельзя рисковать. А я считаю, Пол, что ты напрасно беспокоишься. Меня еще не убили. Слушай, я прекрасно сознаю, на какой риск иду.

— Я самне знаю, на какой риск мы идем, черт побери! Вот в чем дело. От нас мало что зависит.