Дисперсия

– Если я прав, то оба подхода совершенно равнозначны. Но мой можно выразить всего несколькими простыми уравнениями – а не целыми страницами произвольных инструкций, которые люди должны слепо выполнять просто потому, что те сработали в прошлом. Протянув руку, он взял пачку бумажных листов со столика по другую сторону кровати, где в неглубоком лотке вымачивалось несколько корневищ.

– Если ты и правда готов мне это доверить, я сделаю все от меня зависящее. – Элис взяла в руки пачку рыхлых страниц и переложила их в свою корзину. – Я положу их в воду как только вернусь домой.

– Ну ладно. Тогда я готов.

Она уже научилась не спрашивать Тимоти, был ли он уверен в своем выборе; меньше всего он нуждался в том, чтобы она испытывала его решимость, продлевая мучения. Она надела перчатки и развернула инструменты, после чего сняла бинт с его левого плеча.

Медсестры плотно прижимали рану марлей и делали регулярные замены, но к моменту прихода Элис повязка всегда начинала болтаться – и вовсе не по недосмотру, а в силу характера самого заболевания. Сверху рана была покрыта налипшим на нее слоем высохшей темно-красной крови, но даже при малейшем движении марли этот слой сдвигался вдоль раны, и из образовавшегося разрыва начинала сочиться жидкость соломенного цвета.

Лучше резать там, где она уже нарушила целостность тканей, чем вызывать боль в другом месте. Элис взяла скальпель и, на глаз оценив глубину, приступила к разрезу. Тимоти по-прежнему сохранял полную неподвижность. Как будто перед ним стоял выбор из двух противоположных альтернатив: либо уклониться от скальпеля, либо сделать свое тело неподатливым как камень – даже в тот самый момент, когда в него вошло лезвие инструмента.

Закончив надрез, Элис поместила в стакан для сбора образцов лоскут плоти в форме грубого квадрата. Когда она вновь зафиксировала рану повязкой, Тимоти застонал – теперь его зубы были стиснуты, а кулак прижат ко лбу. Прости меня, – подумала Элис, не позволяя себе каких бы то ни было театральных проявлений ее внутренних мук. Разрыдавшись вместе с ним, она могла бы испытать катарсис, но прекрасно понимала, что ничуть не облегчит страданий самого Тимоти.

Сжав его здоровое плечо, она без лишних слов отошла от постели. Несколько пациентов выкрикнули ей вслед проклятья, без сомнения уверенные в том, что она совершенно не заботилась об интересах самого больного, но Элис едва расслышала их слова. Если шесть человек, от имени которых она устраивала эту резню, не смогут спасти жизнь этого человека, то скорее всего, это уже не удастся никому.

Глава 7

Элис наблюдала, как подготовленные ею микропрепараты передаются по периметру шестиугольной комнаты: изучив образец, каждый из исследователей помещал его на левый край своего рабочего стола, после чего забирал с правого края новый. Мистер Уоррен, миссис Коллард, мистер Гревелл и мистер Пемберти выглядели, как парящие в воздухе кольца и браслеты; если не считать ее собственной матери, видеть она могла лишь миссис Бэмбридж: взяв защитный контейнер своими твердыми, материальными пальцами, та извлекла из него стеклянный прямоугольник и закрепила его на предметном столике микроскопа.

В общей сложности здесь было двадцать четыре препарата, двенадцать из которых содержали тонкий срез плоти Тимоти. Предметное стекло удерживало все шесть фракций, поэтому любые конечные продукты Дисперсии, которые могли образоваться с момента взятия образцов, должны были остаться внутри, а увидеть их мог как минимум один из наблюдателей – если, конечно, они не состояли целиком из каких-нибудь бесцветных газов.

Если мистер Пемберти был прав, организм Тимоти подвергся загрязнению неритеранскими фракциями, которые проникли в его тело, пока межфракционные взаимодействия были возможны, а спустя несколько дней просто выпали. На развитие болезни могло повлиять множество факторов, но когда Элис брала у Тимоти образцы тканей, неотличимыми были именно митонская и ритеранская материя; другие фракции в ране бы попросту не задержались – или присутствовали бы в таких же следовых количествах, которые бы показал анализ городского воздуха. Если митонские диверсанты действительно были пойманы в ловушку внутри предметного стекла, ее отцу не составит особого труда их разглядеть – тем более, что ему больше не будет мешать ритеранская материя, которая могла бы сыграть роль своеобразного камуфляжа. То же самое должна была увидеть и миссис Коллард. И если большая часть того же самого образца будет по-прежнему доступна зрению матери Элис и миссис Бэмбридж, то мистеру Уоррену и мистеру Гревеллу эти препараты покажутся совершенно пустыми.