"Диссертация" лейтенанта Шпилевого

— Были и документы и фотографии, — ответила Нюра. — Целая папка. Только на той неделе приезжал корреспондент из газеты и забрал все с собой.

Меня как будто кипятком ошпарили.

— Из какой газеты? — спросил я.

— Не знаю, — развела руками Нюра, — как будто из городской...

Заметив, что эта новость неприятно поразила меня, Нюра Пасивина сочувственно поинтересовалась:

— А вам они что, те документы, очень нужны были?

— Очень.

— А какой он из себя тот корреспондент? — нетерпеливо перебил председатель.

— Юркий такой, невысокий. Чернявый. Все в блокнот что-то записывал, а потом попросил разрешения взять папку и сказал, что скоро вернет.

Председатель укоризненно покачал головой:

— Ох, Нюра, Нюра! Что ж ты мне-то об этом не сказала? А теперь ищи ветра в поле. — Он виновато посмотрел на меня. — Видишь, брат, какие дела. Ну, ничего, фотографию я тебе найду. У нас в клубе, в красном уголке, есть портрет Матвея.

Мы попрощались с Нюрой и пошли к клубу. Вообще я хожу очень быстро, но, по правде сказать, за председателем не успевал. Очевидно, ему искренне хотелось помочь мне.

В клубе мы прошли через зал, потом по коридору к комнате, на двери которой висела табличка:

«Комната героев села Слободского».

Председатель открыл дверь, и прямо перед собой я увидел рамку с надписью «Матвей Петрищев». Но рамка была пуста. Председатель растерянно посмотрел на меня. Я и сам заметил, что фотографию сняли совсем недавно: на красном сукне остались такие же следы, как и в музее.

СРЕДИ ВОЛН

Фотографию Петрищева мы так и не нашли. Председатель ругался, сам обшарил все помещение клуба, лично расспросил заведующего, но... фотографии не было.

Я вернулся на корабль и рассказал обо всем Скосыреву. Тот внимательно выслушал меня, потом подошел к иллюминатору и, отодвинув шторку, долго смотрел на море.

— Ситуация! — наконец произнес он. — Ну, положим, папку с документами, мы отыщем в редакции, а вот почему именно теперь исчезли фотографии...

Я тоже выразил удивление:

— Причем, сразу из двух мест... Странное совпадение.

— Вот это мне и не нравится, — проговорил Скосырев. — И потом этот скептик... как его?

— Гужва.

— Вы, между прочим, тоже хороши! Разве так ищут? Незнакомый человек заявляет, что никакого Петрищева не было, а вы, не выяснив всех деталей, отпускаете его.

— У меня есть адрес Гужвы.

— И где же он проживает?

Я покопался в карманах и достал мятую бумажку:

— Вот. Совхоз «Первомайский».

— Непременно побывайте там. Поговорите с Гужвой и запишите все до мелочей, — посоветовал Скосырев таким тоном, которым обычно отдают приказы.

Когда я вышел из его каюты, загремели колокола громкого боя.

Боевая тревога!

В тот же миг застучали броневые крышки иллюминаторов, задребезжали трапы под ногами бегущих матросов, взревев моторами, развернулись артиллерийские башни. Корабль входил в район стрельб.

Я занял свое место по боевому расписанию и доложил о готовности. Мои подчиненные ждали указаний: сжав рукоятки наведения, замер наводчик; нетерпеливо поглядывал на меня заряжающий; словно для прыжка напрягся подносчик. Он стоял ближе всех ко мне, и я видел, как он волновался.

Коротко лязгнув, раскрылись крышки элеваторов, началась подача снарядов. Первый из них, подхваченный цепкими руками заряжающего, покорно лег в лоток досылателя.

Громкоговорители в это время передавали первые команды управляющего огнем:

— По цели слева тридцать!

Я посмотрел в визир и увидел цель — смутную расплывчатую точку, белевшую на задымленном горизонте. Это был брезентовый щит. Отсюда он выглядел как маленький светлый кружок, на самом же деле представлял собой немалое сооружение, похожее на небольшое судно с белыми полотнищами вместо надстроек.

Щелкнули досылатели, и снаряды влетели в казенники, как бильярдные шары в лузы. Через мгновение грянул залп, и они со свистом полетели к цели. Вокруг щита поднялись белые фонтаны взрывов, а в это время воздух уже кромсали все новые и новые выстрелы. Корабль вздрагивал, залп следовал за залпом, море возле щита кипело, как молоко.

Залп! Залп! Еще залп!

— Накрытие! — закричал я, увидев, что часть всплесков поднялась за щитом, а часть — перед ним.

Стрельба прекратилась. Вокруг стало непривычно тихо, лишь где-то скулила чайка да шуршала у форштевня вода…

Мы возбужденно смотрели друг на друга, пытаясь определить результаты стрельбы, для чего я открыл бронированные двери башни.

Корабль полным ходом шел к щиту. Вскоре по корабельной трансляции прозвучала команда:

— На шлюпку левого борта! Шлюпку к спуску!

Команда, как командира шлюпки, напрямую касалась меня, в связи с чем я быстро выбежал на шкафут и занял свое место. Провожать нас вышли почти все свободные от вахты члены экипажа: офицеры, старшины, матросы. Среди них был и Селин.

— Смотри, без пробоин не возвращайся, — пошутил он.

Корабль замедлил ход, и шлюпку аккуратно спустили в зеленоватую пенистую воду. Моряки на борту корабля подхватили ходовой конец, и шлюпка отчалила.

— Весла на воду! — скомандовал я.