Диссидент-2: Слово и дело

– Если глаза не закрывать на очевидное, то всякий увидеть сможет, – наставительно произнес он. – Достаточно в магазин зайти и посмотреть, что и где произведено. Ну понятное дело – хлеб, колбаса, масло, сало, которые у нас тут в области делают. А если что посложнее? Телевизоры, машины, велосипеды, мотоциклы? Или вот возьми наш сахар – он идет в десяток областей, в Россию, в Белоруссию, даже в Грузию везут. А если не везти – выбрасывать? Или полфабрики закрывать? Об этом эти незалежники не думают, я с парочкой спорил, но они тупые, аргументов не понимают…

– Ясно, – кивнул я. – Но вообще это опасные разговоры, насколько я знаю. Что-то подобное в Прибалтике ходит, даже в России есть желающие автономные республики оторвать, в которых нефть и алмазы добывают. Но там их чаще всего сразу берут – посягательство на измену или даже шпионаж. Статья шестьдесят пятая уголовного кодекса РСФСР, запамятовал, какая ей соответствует на Украине.

– Пятьдесят седьмая, «Шпигунство», – усмехнулся Сухонин. – Нет, у нас максимум по хулиганке такой деятель пойдет. Слышал я, что во Львове несколько студентов устроили чуть ли не бунт, с лозунгами и требованием независимости. И что вы думаете, Виктор Алексеевич? По пять суток дали и выговор в личное дело записали. Даже не исключили.

– А здесь… – я запнулся, подбирая слова. – А здесь, в Сумах, студенты такого не требуют?

– Нет, хотя разговоры ходят… всё про то кормление СССР обычно. Профилактируем, конечно, если до нас доходит, но не больше.

– А почему так мягко?

– Этого я не знаю, – он картинно развел руками. – Было года три назад указание из Киева, что не нужно лишних уголовных дел, мы и выполняем.

– Из республиканского управления указание? – уточнил я.

– И этого не знаю, не обессудьте, Виктор Алексеевич… Ещё по одной?

Я согласился. За это действительно стоило выпить.

– Григорий Степанович, спасибо за информацию, уберегли вы меня от необдуманных поступков, – я приложил ладонь с рюмкой к сердцу. – Век не забуду. Но будет у меня к вам ещё одна просьба… Вы же знакомы с этими… незалежниками? Ну, теми, кто более-менее адекватный?

– Знаком, – он кивнул.

– Спросите у них при случае – откуда они взяли информацию про то, что Украинская ССР кормит Советский Союз? Мне кажется, что из официальных докладов на съездах партии такого просто не следует.

Я не мог считаться знатоком материалов партийных съездов, но вот «мой» Виктор – мог. Их тут, оказывается, заставляли знакомиться с этими материалами в обязательном порядке, впрочем, зачеты по этой дисциплине они не сдавали, лишь ставили роспись в графе «Ознакомлен». Но Орехов был человеком добросовестным и честно прочитывал тоненькие книжки, набитые сухим канцеляритом. Сам он, скорее всего, ничего оттуда не запоминал, но у меня был доступ ко всему, что он когда-то видел и слышал – очень удобно, если нужно найти что-то конкретное. Так что про отсутствие в материалах 24-го съезда КПСС, прошедшего год назад, весной 1971-го, данных о полном превосходстве украинской экономики над экономиками других союзных республик, я говорил с полной уверенностью. И Сухонин, кажется, впечатлился.

– Да вряд ли такое говорят наверху, Виктор Алексеевич, – сказал он. – Один ляпнул, другой подхватил… так обычно бывает.

– Согласен, – я кивнул. – Но вы всё-таки поспрашивайте, Григорий Степанович. Без дальнего прицела, просто для информации, которая, скорее всего, никуда и не пойдет.

«Но может и пойти», – мысленно добавил я.

Глава 8. «Я готов петь для вас»

К дворцу культуры в субботу я пришел чуть позже десяти – мог бы и вовремя, в назначенный час, но сознательно не торопился, потому что начальство не опаздывает, а задерживается. Еще и потоптался наверху лестницы, где мы несколько дней назад общались с Савой, и выкурил «Космос», с неудовольствием подумав, что начинаю обрастать вредными привычками. Впрочем, курил я пока что от случая к случаю, но почему-то был уверен – обратно в Москву вернусь чуть ли не заядлым курильщиком. Почему-то в Сумах меня так и тянуло к сигаретам – то ли из-за самого города, то ли из-за ностальгии по столице. Своим я себя тут не чувствовал, наоборот – мне казалось, что я занимаю чужое место, а перекуры давали мне необходимую паузу, чтобы привыкнуть к окружающей действительности.

– Привет, Витёк! – голос Савы прозвучал неожиданно. – Чего на пороге мнёшься и не заходишь?

Я обернулся. Сава только вышел из здания и неторопливо доставал сигарету – уже не «мальборо», а болгарскую «стюардессу». Впрочем, курить «американцев» – никакой зарплаты звукотехника не хватит, так что тогда он лишь форсил. Правда, я так и не понял – передо мной или ещё перед кем.

– Привет! – откликнулся я. – А сам чего не там? Вы же уже десять минут должны играть свою «Червону Руту».

– Да Лёшка не смог… – отмахнулся он. – Вызвали на завод, кто-то не вышел, вот его и дёрнули. Пока сидим, думаем, что делать… наверное, попробуем без него что-то сыграть, Яшку-то всё равно надо тренировать.

– Понятно… А Лёшка на гитаре играл?