Дитя бури

И к моему большому облегчению он прошел мимо среди одобрительного шепота, так как зулусы любили меня. Он все ходил кругами и, к моему удивлению, он прошел мимо Мамины и Мазапо, не обратив на них особого внимания. Мне показалось, что он обменялся с Маминой быстрым многозначительным взглядом. Любопытно было наблюдать за его продвижением: по мере того как он шел, те, кто находились впереди него, шарахались от страха в сторону и снова сбивались в кучу, как только он проходил мимо. Так рожь ложится от порывов ветра и снова поднимается, когда ветер проходит.

Наконец он кончил бродить и вернулся к своему месту, видимо сбитый с толку.

— У тебя в краале столько колдунов, король, — сказал он, обращаясь к Мпанде, — что трудно сказать, какой из них совершил преступление. Легче было бы раскрыть какое-нибудь большое дело. Но я взял от тебя вперед плату и должен ее заслужить. Пыль, ты нема. Может быть, ты, о дух мой, скажешь мне это? — И, наклонив голову вбок, он повернул ухо кверху, сделал вид, что прислушивается, а затем произнес странным, деловым тоном:

— А, благодарю тебя, дух мой. Твой внук, о король, убит одним из членов дома Мазапо, вождя амазомов и твоего врага.

Толпа одобрительно загудела, потому что все считали Мазапо виновным.

Когда шум умолк, заговорил Мпанда:

— Семья Мазапо большая. У него несколько жен и много детей. Недостаточно указать семью, потому что я не такой, как те, кто правил до меня, и не хочу убивать невинных вместе с виновными. Скажи нам, о Зикали, кто из семьи Мазапо совершил это преступление?

— В этом весь вопрос, — проворчал Зикали. — Я знаю только, что оно было совершено путем отравления, и я чувствую яд. Он здесь.

Затем он подошел к месту, где сидела Мамина, и закричал:

— Схватите эту женщину и обыщите ее волосы!

Стоявшие наготове палачи прыгнули вперед, но Мамина сделала им знак рукой отойти.

— Друзья, — сказала она с легким смехом, — нет надобности трогать меня. — И, поднявшись с места, она шагнула на середину круга. Здесь несколькими быстрыми движениями рук она скинула сперва свой плащ, затем мучу с бедер и, наконец, сетку, сдерживавшую ее длинные волосы, и предстала перед толпой во всей своей нагой красоте.

— А теперь, — сказала она, — пусть женщины придут и обыщут меня и мою одежду и посмотрят, спрятан ли где-нибудь у меня яд.

Две старые женщины вышли из толпы зрителей — не знаю, кто послал их — и произвели тщательный обыск, но ничего не нашли. Мамина, пожав плечами, оделась и вернулась на свое место.

Зикали казался рассерженным. Он затопал своей огромной ступней, потряс своими седыми космами и воскликнул:

— Неужели мудрость моя потерпит поражение в таком пустяковом деле? Пусть кто-нибудь из вас завяжет мне глаза.

Из толпы вышел Мапута и завязал ему глаза — как мне показалось, туго и хорошо. Зикали покружился сперва в одну сторону, затем в другую и, громко воскликнув: «Веди меня, мой дух!», зашагал вперед зигзагами, протягивая вперед руки, как слепой. Сперва он пошел направо, потом налево, а затем прямо вперед и наконец, к моему удивлению, подошел к тому месту, где сидел Мазапо, и, протянув свои большие руки, ощупью схватил каросс[31], которым Мазапо был покрыт, и быстрым движением сорвал его с него.

— Обыщите! — закричал он, бросая каросс на землю. Одна из женщин принялась обыскивать, и вскоре у нее вырвался возглас удивления: из меха каросса она вытащила крошечный мешочек, который, казалось, был сделан из рыбьего пузыря. Она передала его Зикали, снявшего уже повязку со своих глаз.

Он посмотрел на мешочек и дал его Мапуте со словами:

— Здесь яд… здесь яд, но кто дал его, я не знаю. Я устал! Пустите меня.

Никто не задерживал его, и он вышел из крааля. Стража схватила Мазапо, в то время как многочисленная толпа с остервенением ревела:

— Смерть Мазапо!

Мазапо вскочил и, подбежав к тому месту, где сидел король, бросился на колени, уверяя в своей невиновности и умоляя о пощаде. Так как вся эта история с испытанием казалась мне очень подозрительной, то я рискнул встать и тоже сказать свое слово.

— О король, — сказал я, — я знал этого человека в прошлом, а потому прошу за него перед тобой. Как этот порошок попал в его каросс, я не знаю, но, может быть, это не яд, а безвредная пыль.

— Да это просто порошок, который я употребляю для желудка! — воскликнул Мазапо, который от страха не знал, что говорит.

— А, так ты занимаешься медициной! — вскричал Мпанда. — Значит, никто не подсунул этого порошка в твой плащ.

Мазапо начал что-то объяснять, но слова его были заглушены ревом толпы:

— Смерть Мазапо!

Мпанда поднял руку, и снова водворилась тишина.

— Принесите чашку молока, — приказал Мпанда.

Молоко было принесено, и король приказал всыпать в него порошок.

— Теперь, Макумазан, — обратился ко мне Мпанда, — если ты все еще считаешь этого человека невиновным, выпей это молоко.

— Я не люблю молоко, о король, — ответил я, качая головой, и все слышавшие мой ответ рассмеялись.

— Не выпьет ли молока жена виновного Мамина? — спросил Мпанда.

Она тоже покачала головой и сказала:

— О король, я не пью молока, смешанного с пылью.