Дитя магии

Пока мы спускались по лестнице, хранитель тихо ныл, однако, заслышав доносящиеся из главного зала приглушенные голоса, вынужден был немедленно заткнуться.

— Один голос — это тот самый, — внимательно прислушавшись, проинформировал он.

— Который за мной следил? — встрепенулась я, осторожно заглядывая в обеденный зал.

— Угу. Сидят.

В комнате царил полумрак, однако в том же углу я ясно различила три темных силуэта, которые, склонясь друг к другу, о чем-то усиленно шушукались, видимо, замышляли какую-нибудь гадость. Я, подгоняемая любопытством, присела на корточки и, растворившись в тени, поползла к заговорщикам.

— Лекс, ты чего задумала? — забеспокоился хранитель. — Ты же обещала бабушке не делать глупостей!

— Я еще и не начинала, — усмехнулась я, притаившись под соседним от троицы столиком.

Да, чуть не забыла. Для тех, кто ищет несоответствия в моем рассказе, поясню — мы с джинном переговаривались мысленно, так что могли спокойно общаться безо всяких опасений, что нас услышат и засекут. Мне, правда, приходилось внимательно следить за собой, чтобы в некоторых случаях банально не разораться, но это уже так, лирика.

Итак, удобно устроившись под столом, я принялась старательно прислушиваться к разговору, но так ничего и не разобрала по двум простым причинам: во-первых, заговорщики беседовали очень уж тихо, а во-вторых, дико переживающий за меня ифрит без передышки тараторил, упрашивая меня вернуться в номер.

— А если они тебя поймают, что ты будешь делать? — настырно ныл он, и я, отчаявшись заставить его замолчать, велела ему подлететь поближе и подслушать.

— Иначе, — добавила угрожающе, — мы будем сидеть здесь до тех пор, пока я не разберусь, в чем дело, или пока они не уйдут.

— Лекс, ты больная, — любезно сообщил мне хранитель, но на разведку полетел.

Я насмешливо хмыкнула про себя. Ну и больная, ну и что с того? Зато так жить легче, потому что мир проще кажется. На меньшем заостряешь внимание и не распыляешься по мелочам. Да и вообще — ни стыда, ни совести — жить легко и приятно. Мои размышления прервал шепот вернувшегося разведчика поневоле.

— Все, можем сваливать, — доложил он, — мы им не нужны. Точнее, им не мы нужны.

— А кто тогда? — удивилась я.

— Какой-то таинственный «он», — пожал плечами джинн; в подробности ифрит, как всегда, не вник.

— А зачем тогда один из них на меня пялился весь вечер? — не успокаивалась я.

— Должно быть, любовь с первого взгляда посетила, — ухмыльнулся хранитель. — Или ты просто сидела напротив, а все время смотреть в собственную тарелку ему неинтересно.

— Угу, конечно, — фыркнула я, но поверила.

В смысле, поняла, что ко мне у банды заговорщиков не было никаких претензий. А раз нет — так и мне здесь больше делать нечего, здраво рассудила я и ползком попятилась назад, на всякий случай, не спуская взгляда со стола. Почему-то эта шайка не внушала доверия, и, как выяснилось позже, интуиция меня и на этот раз не подвела.

Дверь я кое-как нащупала спиной. Чуть слышно скрипнула дверная ручка под нажимом ифрита, и, все так же пятясь, я выбралась в коридор, где не без удовольствия выпрямилась и попрыгала, разминая затекшие от долгого сидения ноги.

— Чего стоишь? — опять заторопил меня джинн, — Двигай в комнату, пока не засекли.

— Уже пошла, не ворчи, — пробурчала я и на всякий случай еще раз заглянула в зал. Убедившись, что троица в полном составе сидит за тем же столом, я прикрыла дверь и осторожно попятилась назад, с подозрением оглядываясь по сторонам.

— Что-то не нравится мне все это, — бормотал меж тем мой зануда, — попадем мы из-за тебя в историю, ой, попадем! Это ясно, как день…

— Угомонись, — посоветовала я, — по-моему, так ты просто параноик.

— Вот увидишь, я окажусь прав, — зловеще предрек он, и, прежде чем я успела придумать достойный ответ, на меня что-то налетело сзади. Или я на что-то наткнулась… не суть важно.

Так вот. Получив довольно ощутимый толчок в спину, я возмущенно ойкнула, от неожиданности подпрыгнув на месте, и услышала такой же звук сзади. Резко оборачиваюсь и немею от того, что вижу: надо мной высится нечто, завернутое в грязно-серый плащ. С дико помятой, красной, морщинистой физиономии на меня вытаращились вылезшие из орбит белые глаза и оскалились измазанные кровью клыки…

Немею я, правда, лишь на мгновение, после чего вспоминаю, что кроме меня в гостинице есть еще люди, и начинаю громко верещать, как сирена при пожаре. Для тех, кто не знает, сообщу, что голос у меня невероятно громкий и сильный, и в гневе (или от испуга) я могла вопить так, что с потолка начинала осыпаться штукатурка. Серьезно!

Странное существо, чертыхнувшись, подскочило ко мне, сгребло в охапку, зажало ладонью рот и куда-то поволокло, тихо шипя, причем довольно приятным голосом:

— Ну чего ты орешь?! Весь народ перебудишь! А-а-а! Черт возьми!