Дитте - дитя человеческое

— По моим расчетам, еще больше года осталось, — тихо сказал он и прибавил: — Ты тоже соскучилась по ней?

Дитте не ответила, но немного погодя сама спросила:

— Как ты думаешь, она переменилась сколько-нибудь?

— Ты беспокоишься за детей? Я полагаю, она теперь любит их сильнее. Тоска — хороший учитель. А теперь пора и тебе ложиться, — утром надо рано встать, путь предстоит далекий. Пусть Кристиан проводит тебя подальше и донесет твои пожитки. На твою долю еще хватит! Жалко, что я сам не могу проводить тебя!

— Ну, ничего, я и одна справлюсь, — сказала Дитте, храбрясь, но голос у нее сорвался, и она вдруг упала на грудь отцу.

Когда Дитте легла, он посидел около нее, пока она не заснула. Тогда и он поднялся к себе наверх, чтобы лечь спать. Но он слышал, как девочка всхлипывала во сне.

Около полуночи он опять спустился вниз, уже одетый, в брезентовом плаще и держа в руках фонарь. Осторожно направил он свет фонаря на постель, — дети спали все четверо. Но сон Дитте был тревожен, она ворочалась, разметала руки, словно ее что-то беспокоило, наконец простонала:

— Сестренке надо кушать досыта… а так не годится… она совсем исхудает…

— Да, да! Отец уж последит за тем, чтобы она кушала досыта, — растроганно сказал Ларc Петер, осторожно прикрыл детей и отправился на лов.

ЧИСТИЛИЩЕ

І

В ЧУЖИХ людях

— Ты ведь попадешь не совсем к чужим, — ободрял Ларc Петер Дитте вечером, накануне того дня, когда ей предстояло отправиться на свое первое место. — Хозяйка твоя из рода Маннов; ее дед и отец старика Сэрена были чуть ли не троюродные братья. Родство, конечно, дальнее, и ты лучше виду не подавай, что знаешь о нем, лучше погодить, пока они сами не вспомнят об этом. Не умно набиваться в родню к богатым людям!

Бесспорно, родство было дальнее… Ларc Петер и упомянул об этом лишь в виде некоторого утешения — за неимением лучшего. Слишком хорошо знал он, чего вообще стоит, в конце концов, родство. Да и Дитте на этот счет была не глупее других!

Все-таки отцовское напутствие облегчило ей последний, самый тяжелый конец дороги. Не так-то легко ведь одной-одинешенькой явиться в первый раз на службу. Душа уходила в пятки при мысли о том, что все там будет чужое… новое… Как-то она справится?.. И как примут ее тамошние люди?.. У них, пожалуй, большой дворовый пес… Не даст войти во двор. Придется ждать на дороге, пока кто-нибудь не выйдет случайно. И тогда ей, пожалуй, достанется за то, что она так запоздала!.. Но, положим даже, во двор она попадет „сразу, а дальше? В какую дверь войти? Через черные сени или по чистому ходу? И что сказать? «Я новая работница»? Нет, прежде всего надо поздороваться, иначе ее сочтут невежей, и тем самым она осрамит родной дом.

Словом, Дитте не так-то легко было, и утешительные слова отца очень ей пригодились. Если ты родня хозяевам, хотя бы и дальняя, все выходит по-другому, — ты почти как в гости пришла. Сразу как-то нащупаешь почву под ногами. Дитте даже не удивилась бы, если бы новая хозяйка встретила ее словами: «Так вот она, Дитте! В нашу родню пошла!»

В действительности вышло не совсем так, когда Дитте с узлом под мышкой очутилась в кухне. Ей самой не пришлось слова сказать, — Карен, хозяйка Хутора на Холмах, сразу смерила ее недовольным взглядом и проворчала:

— Неужто это самая старшая у Живодера? Коротышка, и не похожа на конфирмованную. Много ты наработаешь!

О родстве хозяйка даже не заикнулась, чему Дитте, впрочем, и удивляться не стала. Очутившись на месте, она не боялась взглянуть в глаза действительности. Может быть, здесь просто не знали о родстве, — бедных людей много, где же их всех упомнить? К тому же Дитте была незаконнорожденная, так что вообще не шла в счет.